В 2022 году Ставропольская краевая клиническая специализированная психиатрическая больница №1 отмечает 115-летие.
Это важная дата в истории не только нашего медицинского учреждения – это важная дата в истории ставропольской и российской психиатрии. В честь нашего юбилея мы запланировали много событий и мероприятий.
Один из наших юбилейных проектов – С115 историй ставропольской психиатрии» стартует уже сегодня. На сайте и в наших социальных сетях мы будем размещать короткие истории с редкими живыми фотографиями разных времен, цветными и черно-белыми. Не пропустите!
Вы узнаете, как было принято решение о создании больницы, как работало, развивалось и изменялось медицинское учреждение. Как больница «переживала» Великую Отечественную войну и другие сложные события российской истории, как превратилось в крупнейшую медицинскую организацию психиатрического профиля СКФО с современными методами восстановления душевного здоровья.
Мы будем рассказывать о людях, которые внесли огромный вклад в развитие больницы. Это будут истории и из далекого прошлого, и о том, что случилось совсем недавно. Мы уверены, что многие из этих фактов для вас станут открытием. Предлагаем по-другому взглянуть на психиатрию!

Это был тревожный 1830 год. Шла Кавказская война, и в Ставрополь на лечение прибывало все больше раненых солдат и офицеров, которых размещать было негде.
С медициной была плачевная ситуация.
Медицинское обслуживание в то время полагалось только военному контингенту. Для гражданского населения долгое время оно не предусматривалось, и обратиться можно было только к знахарям и цирюльникам. А они врачевали, как могли: удаляли зубы, ставили пиявок, делали кровопускание другими способами, применяя знания, далекие от медицины. Некоторые лечили и душу, используя сомнительные и часто варварские методы. 
Разными по степени тяжести психическими расстройствами болели солдаты Кавказской армии. Сначала их содержали в избах-лазаретах, которые сначала внутри крепостных сооружений, между уездными городами и рядом с населенными пунктами. Такой лазарет быть рассчитан на 6-12 человек.
Количество раненых росло, и было принято решение создать госпиталь, в котором должны были проходить лечение военные с психическими заболеваниями. 
Кстати именно в ставропольском военном госпитале в 30-е годы XIX века медицинской практикой занимался штаб-лекарь Майер, ставший прототипом доктора Вернера в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Майер в 1829 году окончил Петербургскую медико-хирургическую академию в звании лекаря. И уже в Ставрополе за всестороннюю помощь раненым и больным получил звание сначала штаб-лекаря, а потом доктора медицины.

В городе становилось все больше аптек с большим ассортиментом лекарств, работал военный госпиталь, больница Приказа Общественного Призрения, но этого было все равно недостаточно. Существующие лечебные учреждения не могли справиться с работой еще и потому, что число жителей губернского города росло, все больше людей нуждались в медицинской помощи. Местные газеты с тревогой рассказывали о возрастающем количестве заболевших холерой, тифом, туберкулезом, дифтерией. Открывались специальные бараки для таких больных, но условий для лечения там не было. Стало очевидно: город нуждается в большой современной больнице.
В конце XIX в системе здравоохранения Ставропольской губернии начались большие перемены. Преобразования инициировал ставропольский губернатор генерал-майор Николай Егорович Никифораки. Во время поездок в Европу он познакомился с вопросами развития медицины и считал необходимым применить зарубежный опыт.
Именно Николай Егорович поднял вопрос о необходимости строительства новой городской соматической больницы с отделением для больных психическими расстройствами.
В журнале Комитета по сбору пожертвований сказано «одной из главных целей обращения с воззванием было желание улучшить дело призрения (устар. опека, забота, попечение) в губернии душевнобольных».
Общественность города и медики посчитали необходимым, вместо одной, построить три больницы, полностью самостоятельные: соматическую, туберкулезную и психоневрологическую.

На рубеже XIX-XX веков положение психически больных Ставрополья было настолько плачевным, что стало очевидно – в губернии необходимо создавать психиатрическую лечебницу.
В 1894 году после смерти Императора Александра III губернатор Ставропольской губернии Н.Е. Никифораки и вице-губернатор А.С. Ключарев обратились к населению с воззванием, в котором призывали увековечить память о почившем Царе постройкой лечебных учреждений.
Необходимые для строительства психиатрической лечебницы средства собирались у населения: от крестьянских сообществ и кочевых народов, через волостные правления, духовенство, путем отчисления от жалования, по подписным листам и от отдельных лиц. За короткий срок с 1894 по 1901 годы было собрано около 250 тысяч рублей.
Ставропольская городская Дума выделила для строительства земельный участок в трех километрах от конца городского шоссе (ныне улица Ленина), и уже 16 ноября 1901 года по проекту губернского инженера Савицкого началось строительство психиатрической лечебницы.
25 июля 1907 года Ставропольская психиатрическая больница приняла первых пациентов – 47 больных, а 27 декабря еще 86 больных (64 мужчины и 22 женщины), и в этот день состоялось ее официальное открытие. 
До 1920 года на Северном Кавказе она была единственной психиатрической клиникой.

Первым главным врачом психиатрической больницы стал известный пензенский психиатр Иван Осипович Зубов. Он работал в этой должности с 1907 по 1910 годы.
Эту необходимость он объяснял тем, что существовавшее в центре города отделение для умалишенных больницы Приказа Общественного Призрения было переполнено и условия содержания там были ужасны. Вот что писал И.О. Зубов об этом:
«Отделение душевнобольных состояло из нескольких развалившихся каменных флигельков, имевших вид худых сараев с маленькими окнами. Внутри они разделены дощатыми, некрашеными перегородками. Помещения темны, сыры, зловонны и гpязны; до непозволительности тесны, должны быть крайне холодными, так как такие помещения трудно нагреть, да и не одной порядочной печи не было видно.  Отдельные комнаты или изоляторы – это темные застенки; они представляли крошечные помещения с оконцем в потолке, с крепкой толстой дверью, которая подпиралась палкой, вставляемой в пробой. Ванн для этих душевнобольных не было, баня получалась не часто. О правильном надзоре и уходе, конечно, нечего и говорить…».
Городской врач Константин Бахутов позже также оставил воспоминание о содержании душевнобольных в больнице Приказа Общественного Призрения: «Дом для умалишенных существует около 46 лет и в течение этого времени не очищался и не освежался радикально ни разу. Дом этот принадлежал Приказу Общественного Призрения и находился в центре Ставрополя и был построен в 1832 году из дерева и состоял из 7 комнат и двух коридоров без соблюдения каких-либо гигиенических правил. Больница была постоянно переполнена, что приводило к полной невозможности разделить больных по роду их болезни, что имеет громадное значение для лечения их, но даже и по полу; во-вторых, больные, будучи скучны вместе в столь незначительном помещении, отдельные комнате которого вдобавок разделяются друг от друга лишь тонкими перегородками, постоянно раздражают своими криками и буйством друг друга; в-третьим, пребывание несколько лет в столь тесных помещениях, в которых почти невозможно какое-либо усиленное активное движение, например, ходьба и пр. … Самая же обстановка больных и вид помещения, напоминают собою скорее какую-нибудь тюрьму средних веков, нежели дом умалишенных в настоящем смысле слова, производит на всякого приходящего буквально потрясающее впечатление».
Построенная психиатрическая больница, которую возглавил И.О. Зубов, стала современным лечебным заведением, в котором так остро нуждалась губерния.
 Это уникальная фотография Ивана Осиповича Зубова. 

В конце июня 1907 года Иван Осипович Зубов, бывший ординатор Пензенской больницы; получил предложение занять место старшего врача новой Ставропольской психиатрической больницы на условии заведования больницей и женским отделением на 30 больных.
3 июля 1907 года он прибыл в Ставрополь и получил предложение от губернатора – как можно скорее перевести в новую больницу находящихся в больнице Приказа
Общественного Призрения 47 душевнобольных. Ознакомившись с больницей Приказа и участью больных, Зубов убедился, что перевод больных действительно необходимо ускорить. Затем ему предстояло ознакомиться с новой больницей и выяснить степень подготовленности ее к приему больных. Осмотр показал полную неподготовленность больницы к приему даже 47 душевнобольных; оборудование почти не было. Предстояло оборудовать больницу и скомплектовать штат служащих. Выполнение этих задач, да еще в короткое время, было нелегким делом. Немало тормозило быстрое оборудование и давало ему много излишней работы и то обстоятельство, что он не имел права самостоятельно сделать ни одной, хотя бы мелкой покупки, а должен был обращаться к председателю
строительного комитета, проживающему в городе. При наборе служащих приходилось руководствоваться только личными впечатлениями и приглашать лиц, не имеющих никакого понятия о психиатрической больнице и об уходе за душевнобольными.
Благодаря интенсивной работе к 25 июля 1907 года больница уже была готова к приему больных из психиатрического отделения больницы Приказа. Ввиду того, что как средний служебный персонал, так и низший совершенно не был подготовлен к своему делу, т.е. к уходу за больными, Зубов прочитал 2 ознакомительные лекции о первых шагах деятельности и главных сведениях по уходу за душевнобольными. 25 июля 1907 года в больницу были переведены 47 человек, а официально она открылась 27 декабря 1907 года.

В музее Ставропольской краевой психиатрической больницы №1 есть редкий экспонат – рожок для кровопускания.
Кровопускательные рожки использовались в России с XIX века для лечения болезней путем избавления от «ненужной» или «дурной» крови. Рожки делали из рогов коров или быков.
Лечебную процедуру начинали после бани. Рожок крепился на кожу, а внутри него воздух раскалялся лучиной. Потом рожок снимали, и появившаяся гематома надрезалась в разных местах маленьким острым топориком. Кровь начинала сочиться, и рожок устанавливали обратно. Его снимали после того, как он наполнялся кровью.
Истории кровопускания несколько тысяч лет.
Процедуру делали еще в Древнем Китае и Древней Индии, о ней писали авторитетные античные врачи – Гален и Гиппократ, ее применяли активно на Западе и в Востоке в средневековье.
Много веков кровопускание считалось эффективным терапевтическим и профилактическим средством и производилось разными способами. Использовались рожки и другие инструменты, и, конечно, популярна была гирудотерапия – лечение пиявками.

Из архивных документов известно, что уже через несколько лет после открытия больницы здесь была организована швейная мастерская. Там трудились наемные работники и пациенты из спокойных отделений. Узнать, какая атмосфера царила в мастерской, и как была налажена работа мы можем благодаря этой редкой фотографии, сделанной неизвестным фотографом еще до 1913 года и сохранившейся у нас. Этой карточке больше века, но можно вглядеться в лица мастериц и представить, как монотонно шумят прялки и тихо переговариваются женщины. 
Известно, что специально для больницы были сделаны прялки и куплен ткацкий станок. На нем ткали скромные дорожки и даже ковровые покрытия. Такая прялка-самопряха (на фото) – сегодня уже раритетный экспонат, но много веков она была незаменимой вещью в каждом доме. Это небольшой станок, состоящий из деревянной подставки, колеса и веретена. Деревянной педалью колесо приводилось в движение, рогулька на переднем конце веретена сразу скручивала нить, и она уже наматывалась на него. Известно, что в русских деревнях пряли чаще незамужние девушки осенью и зимой до самой Масленицы. Обучались они этому мастерству с детства. За день опытная мастерица могла напрясть до 300 метров пряжи. 
В те времена прясть умели многие женщины, поэтому в швейном цехе всегда было кому работать. Одновременно здесь трудились 10-15 человек. В мастерской штопали постельное белье и одежду. Здесь же делали маленькие и большие салфетки, прошвы, шарфы, вязали носки и чулки, плели кружева. Трудились не только в мастерской – больным разрешалось брать вязание в палаты.

В Ставропольской губернии к 1905 году сложилась сложная криминогенная обстановка из-за антиправительственных выступлений, преступного произвола и революционных настроений на Северном Кавказе. Исполняющим должность губернатора тогда был Евгений Феликсович Эльснер, который позже не примет революцию и примкнет к Белому движению, а тогда он обратился к командующему Кавказским военным округом о расположении в Ставрополе воинского батальона. И 10 июля 1906 года в город прибывает осетинский конный дивизион. На западной окраине города кавалеристы дивизиона проводили учения (из-за чего район города прозвали «осетинка»), и здесь же располагалась психиатрическая больница. Вероятно близость лечебного учреждения и места дислокации казаков послужили причиной назначения в 1909 году на пост главного врача больницы доктора A.M. Абалкова из Осетинского конного дивизиона. У нового главврача не было времени заниматься дополнительной­ной работой, а Приказ Общественного Призрения, в чьем подчинении находилась психиатрическая больница, проявлял полное безразличие к все ухудшаю­щейся обстановке в ней. Об этом говорится в вос­поминаниях о том времени, обнаруженных в архиве:

«…Пьянство достигло грандиозных размеров, надзиратели пьян­ствовали вместе с служителями в одной компании. Грязь была повсеместная, насекомые кишели в больничных помещениях, белья было совсем мало, и некоторые больные днями лежали голые на голых тюфяка, так как не было рубашки и простыни для пере­мены, несмотря на то, что в 1910 году расходы на покупку белья и обуви достигали почти 4-х тысяч… Надзор за больными, кроме находив­шейся при больных постоянно прислуги, по теории, должны были нести дежурство по суткам надзиратели, но дежурные считали себя обязанными только не отлучаться из больницы в город во время дежурства и большую часть дня проводили вне отделения, гуляя в лесу, сплетничая на лавочке у крыльца…
Ванны по праздникам и воскресеньям больным не полагалось… Изоляторы никогда не пустовали, и надзирательский пер­сонал считал эту меру вполне входящей в их компетенцию и не находил нужным спрашивать врача. На кухне опять хозяйничали средний персонал и прислуга, забирали себе лучшие куски, предоставляя больным пользоваться остатками… 
Здания больницы, несмотря на короткое время своего существования­ния, требовали усиленного ремонта, полы проваливались, крыша текла, своды дали трещину, большая часть окон беспокойного отделения вместо корабельных стекол была заставлена железными ржавыми листами…
Мебели в больнице было совсем мало, кровати в помещениях больных пришли в такое состояние, что являлись небезопасными, так как железная сетка проржавела и легко отламывалась, винты ослабли, и целые аршинные железные полосы легко вынимались и служили в руках больных опасным оружием. Канцелярия боль­ницы не отставала от общего ансамбля по своей запущенности: получить там какую-нибудь справку являлось делом нелегким, и некоторые дела, например, о больных представляли из себя одну обложку.
Многие крайне необходимые книги не велись совсем… Правильной регулярной записи собственных вещей поступающих больных не было, сдавались вещи и хранились то при отделении, то валялись у кастелянши в расхожем цейхгаузе, то в квартирах персонала, в результате чего значительная часть этих вещей пропала, и новой администрации пришлось, да и прихо­дится и теперь выслушивать «много нареканий от родных больных… ».
Этот непростой период в истории больницы закончился с приходом 1 мая 1911 года нового главврача В.П. Доб­рохотова.

Коротко: до неузнаваемости!
1 мая 1911 года главным врачом больницы был назначен В.П. Доб­рохотов.  
При нем большое внимание стало уделяться устройству в больнице лечебных кабинетов с различной медицинской аппаратурой и самыми современными тогда лекарствами. 
Сначала несложные хирургические операции делали в дежурных комнатах. А потом открылся отдельный хирургический кабинет с кафельным полом и стенами, операционным столом с электрической подсветкой, шкафчиками для хранения медицинских инструментов и лекарств. Здесь была организована система подачи холодной и горячей воды с канализацией.
Открылся электролечебный кабинет, оснащенный гальваническими и фарадическими машинами, электродами-щётками, реостатом, инфузионным аппаратом Боброва, сонным аппаратом Дю-Буа-Реймонда.
В 1912 году в больнице появилась лаборатория с патологоанатомическим кабинетом, гордостью которого были два микроскопа Цейса. Уже через год здесь проведут первые патологогистологические исследования.
И это только часть изменений, которые произошли с больницей за шесть лет работы В.П.Доброхотова.

Только в 1987 году началась электрификация Ставрополя, а уже в 1912 году в тогда еще молодой психиатрической больнице построили собственную электростанцию. 
Об этом говорится в отчете о деятельности больницы за 1911–1912 годы: «Устроена электрическая станция со слесарной мастерской, кладовой и квартирой для машиниста, установлен мотор, динамо-машина и устроено освещение во всех зданиях больницы, причем вокруг больницы установлено 4 больших фонаря с лампами накаливания в 400 свечей. Очень многие работы при постройке электрической станции (сбор и подвоз бутового камня, песку, копка ям, уборка земли, заготовка столбов) были выполнены силами больницы при непосредственном участии больницы». Вообще многие работы проводились силами пациентов: устройство тротуаров на территории, шоссейная дорога с городом, строительство добротной ограды, подвала для хранения овощей, деревянной пристройки к свинарнику…
Также из отчета известно, что помещение для слесарной мастерской было просторным и удобным. Здесь рабочие чинили различные металлические предметы и делали много новых, необходимых больнице предметов в быту. 
 Постройка электрической станции, сообщается в документе, обошлась в 11625 руб.84 коп.   
Несколько десятилетий она автономно обеспечивала больницу электричеством и позволяла не зависеть медицинскому учреждению от городской электрической сети. В 1943 году вместе с другими больничными зданиями и постройками электростанция была взорвана гитлеровцами при отступлении.

В 1911 году в больнице использовались лекарства отечественные, заграничные и собственного производства.
Гордостью больницы была аптека, где из растений делали отвары, мази и настойки. На этой редкой фотографии видно, как хорошо была оснащена больничная аптека всем необходимым для производства галеновых препаратов. В распоряжении провизоров были разновесы, сушильные шкафы, ступки и другая аптечная посуда, перегонная труба для получения дистиллированной воды. В стеклянных банках и бумажных мешках бережно хранилось сырье – травы, цветы, древесная кора, ягоды. В изготовленные по специальному заказу шкафы ставили уже готовые лекарства. Их количество впечатляет – около 300 наименований. Эта уникальная фотография того времени дает нам удивительную возможность заглянуть в больничную аптеку и представить, как там велась работа.
Аптечное дело на Ставрополье развивалось с XIX века. Началась его история в 1833 году с обращения Кавказского врачебного управления к ставропольскому генерал-губернатору А.А. Вельяминову. В документе сообщалось, что управляющий Кизлярской вольной аптекой М.К.Грибовской желает открыть аптеку в Ставрополе. Она стала первой, потом в городе начали появляться другие аптеки, в которых продавались лекарства отечественные, зарубежные и собственного производства. Этот опыт и знания использовали и при открытии аптеки психиатрической больницы. 

В начале прошлого века для пациентов и персонала в больнице проводили музыкальные вечера. Для отдыха и развлечений был особый зал со сценой, задником и занавесом. В нем стояли три десятка стульев, пожертвованных ставропольским губернатором Бронислав Мечиславович Янушевичем. Тут же был граммофон – вещь удивительная и редкая для того времени. На пожертвованные деньги покупали пластинки, под которые часто устраивали танцы.
Атмосфера в зале была спокойной и даже камерной. На стенах висели пейзажи, картины с образами императора Александра III и его семьи, портрет губернатора Б.М. Янушевича. В зале находилась икона Св. Александра Невского, напротив которой всегда горела лампада.
Центром таких музыкальных вечеров, конечно, был рояль. Его подарил больнице лично губернатор Б.М. Янушевич. Многие из пациентов играли на музыкальном инструменте, даже иногда в четыре руки. Тогда здесь почти полгода лечилась племянница писателя Г. Успенского, и все это время она радовала больных и персонал своей удивительной игрой. Собственными силами в больнице ставили спектакли, которые часто сопровождали музыкой. В архивах сохранились сведения, что под аккомпанемент рояля для пациентов детского отделения здесь показывали пьесу «Царь Лебедь» с пением под аккомпанемент рояля.  
На этой редкой фотографии один из таких музыкальных вечеров в больницы.

Культурная жизнь психиатрической больницы была насыщенная и разнообразная. В большом зале играли на рояле и танцевали под граммофон. Здесь на столе высилась стопка свежих журналов и газет, а рядом стоял заполненный книгами шкаф.
В праздники и воскресенья с помощью «волшебного фонаря» показывали картины, предоставленные Народным домом Ставрополя. Служащие, медперсонал и пациенты ставили стихи в лицах и пьесы Чехова, Крылова, Гроссера.
Иногда в больницу приезжали театральные коллективы города и показывали спектакли. На религиозные и светские праздники больным привозили подарки, собранные на деньги неравнодушных жителей губернии.
В религиозные праздники и воскресные дни в домовой церкви в память Св. Александра Невского, расположенной на территории больницы, проводили службы (на фотографии справа от здания больницы единственное дошедшее до нас изображение этого храма). Сначала их служил законоучитель Ставропольской учительской семинарии О.Р. Хойнацкий, а затем отец Иоанникий. В больнице из служащих был собран любительский хор, который выступал здесь по торжественным случаям.
На двух больничных бричках и линейке спокойных больных, врачей и медсестер возили на экскурсии в местные музеи и за город. Так, они ездили через Немецкий околоток к озеру Рыбьему (сегодня Сенгилеевское), на Лохматый курган, на Кравцово озеро, к усадьбе Степана Александровича Саломатина, угощавшего гостей медом из собственных ульев.

В витрине музея психиатрической больницы можно увидеть стетоскоп – слуховую деревянную трубку, изготовленную в начале ХХ века. Этому незаменимому докторскому инструменту более века.
В 1819 году французский врач Рене Теофиль Лаэннек применил новый метод обследования больного – выслушивание грудной клетки с помощью стетоскопа.
До этого врачи применяли метод аускультации – прикладывание непосредственно уха к груди пациента. Но этот метод Лаэннек считал не всегда удобным, гигиеничным и этичным – женщины смущались, когда их так осматривали.
Решение пришло само собой, когда к Лаэннеку обратилась грузная девушка с болями в груди. Даже аускультация не позволила бы прослушать ее сердце и легкие. В этот момент врач вспомнил: если стучать булавкой по одному концу деревянной палки, а к другому приложить ухо, звук можно хорошо услышать.
Тогда врач плотно скрутил тетрадь, приложил трубочку к пациентке: удары сердца слышались громко и отчетливо. Это стало настоящим переворотом в медицине.
Вскоре Лаэннек заменил бумажную трубку на деревянную. И спустя много лет у деревянного стетоскопа появился более усовершенствованный «младший брат» – фонендоскоп.

В 1912 году больница сделала важное и по-настоящему бесценное приобретение – два микроскопа Цейса. Они стоили дорого и позволяли проводить высокоточные исследования. Покупка такого микроскопа в начале прошлого века по ценности и важности сравнима с покупкой самого современного электронного микроскопа сегодня. 
Немецкий бренд Carl Zeiss уже почти два века славится своей качественной оптикой. Компанию основал в 1846 году механик Карл Цейс. Он открыл в городе Йене механико-оптическую мастерскую, в которой уже через год начали изготавливать первые микроскопы. Добиться высокого качества производимого оборудования удалось не сразу. Каждый микроскоп сначала демонстрировал уникальные показатели, но в результате сложных математических исследований была выстроена теория микроскопической оптики, которая позволяла заранее просчитать характеристики микроскопа и улучшить их. Во второй половине XIX века компания стала единственным в мире производителем микроскопов с заранее рассчитанные свойствами. Позже здесь разработали рецептуру варки высококачественного оптического стекла.
В 1903 году открылось первое торговое представительство компании в России в Санкт-Петербург. Он стал вторым городом за пределами Германии после Лондона, где начали производить микроскопы и другое оборудование.  
Психиатрическая больница смогла закупить два микроскопа Цейса для лаборатории. В следующем году в патологоанатомическом кабинете начали проводиться патологогистологические исследования, а также вскрытия умерших, которых родственники не забирали для погребения. 

В 1911-1912 годах в больнице было организовано огромное подсобное хозяйство. Только представьте! Здесь открыли свои столярную, швейную, слесарную и сапожную мастерские. Была запущена собственная электростанция (при том, что электрификация Ставрополя началась только в 1897 году). Во внутреннем дворе больницы появились палисадник и свинарник. В хозяйственном корпусе помимо мастерских располагались кухня, пекарня, баня с предбанником и прачечная с гладильной, комната для хранения молочных продуктов, посуды и других приспособлений молочной фермы, семь комнат для служащих. В этом корпусе были все условия для жизни и работы – сюда был подведен водопровод и устроено печное отопление.
На территории больницы высилось каменное здание, в котором находилась конюшня на восемь стоил, помещение для кур, каретный сарай, склады овса и сена, две квартиры для надворной прислуги и кучеров. В конюшне и каретном сарае был водопровод. По всему больничному двору располагались 12 цементированных выгребных ям, откуда регулярно вывозили нечистоты.
К больничной усадьбе примыкал лес, в котором у глубокого источника стояла водокачка с четырехсиловым керосиновым мотором. Из леса по трубам вода насосом перекачивалась в два резервуара, стоявших на чердаке главного корпуса. Позже на территории больницы появилось электрическое освещение, на водокачке был установлен электронасос.
Недалеко от водокачки силами больных был организован небольшой труд. Зимой пациенты здесь кололи лед и набивали им больничные ледники – погреба для хранения продуктов.

– По большим праздникам (на Пасху, Рождество и Масленицу) для больных готовили особый стол. Пациентам, лечившимся на платной основе, или которым требовалось специальное питание, готовили блюда по их просьбе.
– В больнице было устоявшееся меню, но в него вносили корректировки – это зависело от времени года (сезонные блюда) и от того, какие продукты удавалось найти на местном часто небогатом рынке.
– Ежедневно в 12 часов дня отделения передавали в канцелярию данные о необходимом завтра количестве порций. По этим данным составлялась общая раскладка, которую утверждал старший врач.
– На кухню передавалась раскладка уже утром. По ней дежурный получал продукты. Дежурным становились по очереди представители среднего персонала. Они тоже ели больничную еду, поэтому в их интересах было следить за процессом и качеством ее приготовления.
– В полдень старший врач пробовал обед (он приходил на кухню сам или повар приносил ему лично). Если к качеству не было нареканий, врач давал разрешение его раздаче – звучал звонок, который был слышен во всех корпусах больницы.
– У дежурного по кухне была особая книга. Он отмечал в ней количество и качество используемых продуктов, заносил замечания во время приготовления еды.
– Оценить качество питания удавалось с помощью весов для взвешивания больных. Весы приобрели в 1911 году и начали регулярно измерять вес всех пациентов. «Хроников» взвешивали примерно раз в месяц, пациентов с острыми заболеваниями и тех, за состоянием питанием которых нужно было следить особенно тщательно – еженедельно. По данным 1912 г.: из 125 взвешенных пациентов, 75 человек прибавили в весе, причем каждый из них в среднем набрал по 4,5 кг.

Путь посетителей к психическому благополучию начинается с каменной арки, расположенной на входе на территорию больницы на пересечении улиц Ленина и Индустриальной. Это объект символический и исторический.
Современная арка построена на месте первой, заложенной в память об императоре Александре III еще при строительстве больницы. Первая арка была возведена из ракушечника и простояла более века. Когда немцы в спешке покидали Ставрополь, разрушая все, что можно, в том числе полностью уничтожив корпуса ставропольской психбольницы, арка чудесным образом устояла. Ракушечник – крепкий камень, но за более чем вековую историю сооружение пережило множество погодных катаклизмов, постоянно подвергалось действиям ветров, снега, дождей и со временем перестало быть удобным для посетителей.
В 2019 году старая арка была реконструирована. На ее месте построили новую в соответствии с современными санитарными и строительными нормами. Проект, по которому возводилась новая арка, в точности соответствует оригинальному историческому проекту больницы, разработанному в конце XIX века, но впоследствии видоизмененному. Ее построили из шлифованного пелагиадского камня – природного материала, значительно более плотного и долговечного, чем ракушечник. В ее фундамент заложили несколько отшлифованных исторических блоков, таким образом, сохранив аутентичность исторического памятника.
Арка украшена коваными узорами, которые повторяют в точности орнамент знаменитой чугунной лестницы в главном корпусе. Над воротами арки выкован год основания больницы – 1907.

В отчете о деятельности больницы за 1911-1912 годы сообщается, что столярная мастерская принесла немало пользы медицинскому учреждению, и благодаря ее существованию удалось значительно пополнить инвентарь больницы и провести разные ремонтные работы.  
В больнице было организовано большое подсобное хозяйство, и открыты сразу несколько мастерских: швейная, слесарная, сапожная, столярная. Здесь трудилась наемные рабочие и пациенты. Архивные документы дают возможность представить, насколько масштабные работы здесь велись.
Столярная мастерская покрывала большую часть потребностей больницы. В отчете говорится, что здесь изготавливались карнизы для оконных занавесей и ламбрекенов, вешалки и лестницы, лотки для носки обеда служащим, комнатные перегородки, двери, оконные рамы и «рамки для разных картин и фотографических видов», нары для помещения рабочих, дренажные для ванных вод, наличники, древки для флагов. Также здесь изготавливали мебель: шкафы для квартиры смотрителя, старшего врача, хирургического кабинета, лаборатории, низкий сплошной стол в часовню и другие принадлежности для нее, столы и табуреты, полочки для медикаментов, диваны в приемную, сундуки, а еще уличные скамейки, инвентарь для конюшни и террасу в квартиру старшего врача.
Столяры мастерской ремонтировали лестницы, замки, двери, дверные пороги, набивали обручи на кадки, навешивали ворота, красили окна в бане и буфетный шкаф в приемном отделении, замазывали щели в окнах и дверях на кухне, а еще починили рояль и исправили занавес на сцене.
Таким образом, больнице не требовалось нанимать плотников и столяров со стороны – все работы делали собственными силами. Эта редкая фотография показывает, как шла работа в столярной мастерской психиатрической больницы.

На этой старинной фотографии можно рассмотреть небольшой крест на крыше главного корпуса больницы. Именно здесь, под сводами крыши располагалась домовая церковь во имя Св. Александра Невского. 
Еще с самого открытия больницы в одной из ее комнат была устроена домовая церковь во имя Св. Александра Невского, а во дворе возведена часовня. Первым больничным священником стал законоучитель Ставро­польской учительской семинарии О.Р. Хойнацкий.
В 1913 году главный врач В.П.Доброхотов предложит сделать надстройку над главным корпусом и перевести туда домовую церковь – так было принято делать в Ставрополе в домах в несколько этажей.  
Эту идею поддержали архиепископ Ставропольский Агафадор и ге­нерал-губернатор Б.М. Янушевич. Он же и помог найти средства не только на надстройку, но и изготовление кованой чугунной лестницы, которая до сих пор находится в больнице.  
В домовую церковь часто поднимались и работники, и пациенты больницы. После О.Р. Хойнацкого ее настоятелем стал выпускник Казанской духовной академии отец Иоанникий. 
Он служил пастором в кафедральном Ка­занском соборе, преподавал богословие в Ставропольской духовной семинарии и работал священником в домовой церкви психиатрической больницы. Отец Иоанникий читал проповеди, проводил обряды крещения и отпевал усопших.
В годы советской власти отец Иоанникий – настоятель Варваринской церкви – был сослан в Сибирь, откуда уже никогда не вернулся. А домовая церковь Св. Александра Невского была закрыта в 1922 году.

С 7 по 24 июня 1913 года в Санкт-Петербурге проходила Всероссийская гигиеническая выставка. Привлечение внимания к вопросам гигиены в то время было по-настоящему вопросом государственной важности. Страну часто захлестывали эпидемии инфекционных заболеваний и широкое соблюдение норм санитарии и гигиены было необходимо для предотвращения развития тифа и холеры. 
На выставке установили тематические павильоны, каждый из которых посвящался конкретному практическому медицинскому направлению или определенной научной дисциплине.
Ставропольская психиатрическая больница была награждена Малой Золотой медалью как учреждение, своим оборудованием и оснащением соответствующее требованиям медицинской науки того времени. Вероятно, экспертов поразил масштаб и оснащенность больницы всем необходимым для проведения лечения больных с психическими расстройствами, организация здесь быта и подсобного хозяйства силами служащих и пациентов. 
В начале 1913 года Ставропольская психиатрическая больница состояла из десяти зданий: главный и хозяйственный корпус, два каменных здания хозяйственных служб, электростанция, водокачка, часовня, ледник, деревянные сараи. Благоустройством территории больницы занимались сами больные: была проложена дорога в город, разбит прогулочный парк и тротуары, высажен фруктовый сад. Летом пациенты работали на молочной и свиной фермах, в конюшне, в кочегарке, в столовой, на кухне и больничном огороде. 
В год лечение в больнице проходили около 200 человек: жители края бесплатно, иногородние из Кубанской и Терской областей – платно (25-100 руб. в месяц). В публикациях того времени эксперты говорили о больнице как о единственной психиатрической лечебницей Северного Кавказа, но и одном из замечательных лечебных учреждений региона. Получение медали всероссийской выставки еще раз это подтвердило.

Этим знаменитым афоризмом греческого мыслителя, естествоиспытателя и врача Гиппократа можно охарактеризовать символ больницы – парадную чугунную лестницу, которая украшает главный корпус уже больше века. Это не просто часть здания – это и есть произведение искусства, которое пережило немецкую оккупацию и полное разрушение главного больничного корпуса.
Лестница была отлита в 1913 году на Ставропольском чугунно-литейном заводе Руднева и Шмидта (позже завод «Красный металлист») и сразу же была установлена в психиатрической больнице. Она вела на третий этаж, где располагалась домовая церковь во имя Св. Александра Невского.
Парадная лестница была отлита из чугуна – прочного и долговечного материала. Ее проектировали с учетом медицинских требований того времени. Лестница была настолько широкой, чтобы на ней могли разойтись сразу несколько человек. Ступени устойчивые, рассчитанные для шага: идеальной ширины и высоты. Вот почему по лестничным маршам так удобно подниматься и спускаться до сих пор. Любопытная деталь конструкции – крепления для металлических стержней, которыми раньше фиксировали ковровую дорожку на ступенях.
Перед отступлением и снятием оккупации Ставрополя в январе 1943 г., немецкие подрывники разобрали лестницу по пролетам перед взрывом здания. Ее планировали увезти в Германию, но по какой-то причине сделать это не удалось. После восстановления разрушенного главного корпуса в 1962 году лестницу вернули на свое место, где она служит до сих пор сотрудникам, пациентам и посетителям больницы.
Приходите посмотреть на легендарную лестницу!

Уже в 1911 году в больнице начинали применяться водолечебные процедуры для пациентов. Теплые ванны помогали купировать нервное возбуждение агрессивного больного, успокаивали и оказывали общий терапевтический эффект на организм.
Чтобы эта процедура была доступной, в мужском и женском беспокойных отделениях было установлено по две ванных. Горячую воду подавали сюда с 6 утра до 8 вечера, в праздничные и выходные дни тоже.
Водолечебные процедуры были обязательной частью терапии. Для смягчения и купирования нервного возбуждения назначались теплые ванны температурой воды 36–37° по 20–40 минут. Такие ванны следовало делать ежедневно, а некоторым пациентам и дважды в день. Водолечебная терапия была обязательной особенно для неспокойных пациентов. Им всегда первым делом назначалась продолжительная теплая ванна на 1–3 часа.
Но не все больные могли спокойно лежать в теплой ванне необходимое время. Для агрессивны, неспокойных пациентов придумали альтернативу – влажные обертывания. Пациента оставляли в кровати и оборачивали их огромными простынями 2,2х4,4 м и укрывали тяжелыми суконными одеялами. Такие процедуры помогали не только успокоиться, восстановить сон, но еще и вывести из организма токсичные продукты, переизбыток которых в организме мог также отрицательно влиять на психическое и эмоциональное состояние. Для получения желаемого эффекта такие обертывания проводились систематически в течении недели. Одна процедура не продолжалась более двух часов, но эффект оказывала заметный. Больной расслаблялся во время обертывания, согревался под одеялом и засыпал.

Примерно с 1911 года в больнице заработала своя собственная библиотека. С самого начала она создавалась для нужд персонала больницы и издания в ней были медицинские и художественные. Сначала сама библиотека была небольшой, но из-за этого ее ценность не уменьшалась. К открытию в ней собрали 88 книг для врачей, изданий редких и крайне полезных для врачей. Среди прочих на полках стояли «Основы теоретической и клинической психиатрии» И. Сикорского; «Учебник психиатрии» П.И. Ковалевского; «Судебная психопатология» В.П. Сербского; «Фармацевтический вестник», «Вестник психологии», «Медицинское образование».
Постепенно фонд библиотеки увеличивался, и здесь появлялось все больше изданий для широкого круга читателей. Пополнялась библиотека разными способами: что-то жертвовали меценаты, что-то получали по подписке, что-то приносили сами врачи и медсестры. Книги в те времена были огромной ценностью, богатством, их доставали для библиотеки с большим трудом, хранили и читали с трепетом. Через несколько лет в больничной библиотеке хранилось уже более 1000 книг. Помимо медицинской и художественной литературы для взрослых, здесь были и книги для детей. Больница регулярно получала периодические издания: «Нива», «Современный мир», «Русская старина» «Русское слово», «Русский вестник», «Русская мысль», «Северный вестник». Свободного времени у работающих в больнице, конечно, почти не было. Но желающие находили несколько минут, чтобы зайти в библиотеку и прочитать последние новости в свежих газетах и журналах. 
Библиотека психиатрической больницы постоянно расширялась и к 1917-м году стала одной из самых богатейших не только в Ставропольской губернии, но и на всем Северном Кавказе. Она стала больше, чем место для чтения книг – библиотека превратилась в настоящий культурный центр. Здесь проводили конференции с приглашенными гостями, устраивали выставки и собирали читателей для обсуждения ярких художественных и публицистических произведений.

В начале Первой мировой войны медицинские учреждения Ставрополя, в том числе и психиатрическая больница, готовились принимать раненых. Помимо действующих открывались еще и новые госпитали, организовывался патронаж с размещением у местных жителей больных и раненых после лечения в медучреждениях. 
Источники того времени говорят, что за короткий срок, в том числе и благодаря патриотическому настроению местного населения, удалось организовать сразу несколько госпиталей, общее число коек в которых составило 20 тысяч. Организацией госпиталей занимались Ростовский, Ставропольский и Пятигорский комитеты. 
В начале войны в Ставрополь стали привозить пленных австрийских солдат. Они тоже проходили лечение в госпиталях, в том числе в психбольнице. О том, как город встречал первых военнопленных, сохранилась новостная заметка из газеты «Северокавказский край, 1914 год»:
 «О том, что в Ставрополь привезут раненых, говорили давно. Последних же два дня представительницы местного дамского коми­тета ожидали прибытия раненых на станцию, где была заранее за­готовлена закуска. Ожидались эшелоны русских раненых… Однако уже в субботу 30 августа стало известно, что в Ставрополь при­шлют партию раненых австрийцев.
Поезд намного запоздал, а когда стало известно, что он вышел с ближайшей, станции, полиция быстро очистила от народа перрон, оставив здесь лишь тех, кто имел удостоверение от губернского земства в причастности к санитарному отряду. Солдаты длинной цепью расположились по обеим сторонам вокзала далеко за станци­ей, оттеснив толпы любопытных.
На вокзал, где с раннего утра дежурили представители земской организации помощи больным и раненым воинам, прибыли пред­ставители высшей администрации и военной власти. Порядок по­всюду был образцовый. Но вот вдали зазвучал паровозный гудок: подходил поезд с ранеными. Публика ожидала с видимым нетерпени­ем – хотелось поскорее увидеть того «злого ворога», с которым там, далеко, бьются близкие нашему сердцу…
Вот он подошел к вокзалу, и взоры всех обратились к окнам вагонов, откуда выглядывал «неприятель». Серые, давно небритые, усталые физиономии, там и сям на пленных белеют повязки. Вот один наполовину высунулся из окна, перевесив поддерживае­мую перевязкой руку. Поезд остановился, на приветливые кивки головой публики раненый улыбается и кланяется. Кланяются и его товарищи, прикладывая по-военному руку к своему своеобраз­ному кепи.
Еще несколько мгновений – и на перрон стали выводить плен­ных, в большинстве случаев легкораненых. …Пленных выстроили в два ряда на перроне, и «комитетские» дамы собственноручно стали раздавать им бутерброды и чай. Никто не отказывался. Наоборот, некоторые, быстро проглотив свои порции, с вожделением посмат­ривали на проносимые мимо них корзины с провиантом, видимо, не прочь получить еще…
Там и сям завязываются разговоры… Угощая пленных папироса­ми, у того или иного расспрашивают об их семьях, о том, как кормят в Австрии солдат…
Наконец, все приготовления к перевозке тяжелораненых (таких очень немного) закончены. Их переносят на носилках добровольцы-санитары, некоторых размещают на автомобили, в фаэтоны, на «пивныя» дроги, приспособленные к перевозке раненых, несут на но­силках. Тех, что могут ходить, отправляют пешком…»
К марту 1915 года в Ставрополе работало 19 госпиталей на 1415 коек. Для душевнобольных в Ставропольской психиатрической больнице обустроили две палаты на 20 коек. Сюда клали сложных пациентов, а спокойных размещали на патронаже у горожан: они ухаживали за ранеными, давали им еду и кров. Именно в это время Ставропольская психиатрическая больница начала применять патронажную систему лечения для больных города и всей губернии.
Первая мировая война продолжалась, и в Ставрополь прибывали и прибывали раненые, госпитали принимали все больше людей. Увеличилось количество мест и в психиатрической больнице. Так, в 1917 году в ней одновременно содержалось 50 солдат и офицеров, нуждающихся в психиатрической помощи, и 100 было на патронаже. В условиях войны больница в то время выживала за счет пожертвований благотворительных организаций и частных лиц.

Первый серьезный юбилей психиатрической больницы – ее десятилетие – совпал с переломным 1917-м годом в истории нашей страны. Первая мировая война, развившийся политический и экономический кризисы, отречение императора Николай II от престола, падение самодержавие. 
Война продолжалась, созданное Временное правительство отдало больше власти местному самоуправлению. 1 июня 1917 года решением комиссара Временного правительства в Ставропольской губернии Д.Д. Старлочановым созвал общегубернское врачебно-санитарное совещание. Здесь он сообщил докторам и медсестрам о начале всеобщей мобилизации, объявленной Временным правительством. Медицинский персонал встретил это решение с негодованием: людей на местах в больницах не хватало и очередная волна мобилизации могла только ухудшить сложившееся непростое положение в госпиталях, которые принимали все больше раненых.
Сложная ситуация была и в психиатрической больнице. Она существовала в основном на пожертвования благотворителей, часть персонала отправилась на фронт, оставшиеся врачи и медсестры организовывали плановое лечение местным пациентам и принимали с полей сражений солдат и офицеров, чья душа была изранена и покалечена войной. 
В то время главным врачом больницы был назначен Василий Викторович Брусиловский. Он показал себя не только хорошим специалистом, но и грамотным управленцем и прекрасным оратором. В.В. Брусиловский сумел увеличить штат больницы и вдохновить их на дальнейшее совершение ежедневного подвига – лечения гражданского населения и военных. Вскоре он был отмечен военной наградой – орденом Святого Станислава II степени.
Происходящее в стране сказалось и на состоянии лечебной и хозяйственной базы больницы. То, что создавалось в течение десяти лет, начало приходить в упадок. Только силами руководства и персонала это удалось сохранить, приумножив в дальнейшем. Ставропольская психбольница уже тогда стала крупнейшим на Северном Кавказе медучреждением такого профиля и на протяжении 115-ти лет сохраняет это звание.

За годы Гражданской войны больница пережила многое. Она, стоявшая на окраине города, оказалась в центре всего происходящего: здесь шли бои, здесь лечили раненых солдат, здесь размещали больных тифом и хоронили тех, кого не удалось спасти. 
В июле 1918 года город захватили отряды генерала Шкуро, полки Добровольческой армии и была установлена дореволюционная власть. Начали активно устраивать госпитали и организовывать условия для лечения раненых. Пациентов психбольницы потеснили и разместили в ее стенах полк кубанских стрелков и их лазарет. В октябре 1918 года Ставрополь был захвачен красноармейцами Таманской армии. Они тоже устроили лазарет в психиатрической больнице, в которой на тот момент находилось около 50 душевнобольных. 
Во время Гражданской войны началась эпидемия тифа – страшная болезнь свирепствовала на фронтах и в тылу. Чтобы остановить распространение инфекции в Ставрополе, местные власти распорядились размещать всех больных тифом на западной окраине города в двух земских больницах – психиатрической и туберкулезной (сегодня район 3-й горбольницы).
Так психиатрическая больница превратилась в инфекционную. Здесь лечили тиф и другие заразные болезни в первую очередь у солдат и офицеров, а также у местных жителей. Работали в больнице военные медики, добровольно прибывшие из Ростова. Несмотря на их усилия, тиф продолжал выкашивать людей. Смертность была высокой, могилы не успевали выкапывать в нужном количестве, поэтому умерших хоронили в неглубоких ямах, наспех вырытых за усадебными постройками больницы. Где на тот момент находились душевнобольные пациенты, неизвестно. Историки предполагают, что все это время они оставались здесь же, в одних зданиях вместе с зараженными тифом.

В годы Гражданской войны Ставрополь то и дело переходил из одних рук в другие. 4 марта 1920 года соединения Добровольческой армии попытались вновь отбить его у красных. Наступающие хотели взять город в клещи. Для этого Сводный отряд численностью 6 тысяч человек, состоящий из частей 3-й Кубанской и Астраханской дивизий, под командованием генерала Писарева, тремя колоннами начал подходить к городу. С запада следовали отряды генерала Веселовзорова, и вошли в Ставрополь как раз в районе психиатрической больницы. Навстречу противнику двигались красногвардейцы с пушечным артиллерийским дивизионом. 
Бой разгорелся здесь, на территории больницы. Солдаты Добровольческой армии устроили огневые позиции в больничных палатах и без остановки из ружей и пулеметов стреляли по наступающим красным. Те отвечали стрельбой из артиллерийских орудий. Снаряды попадали в здание больницы, хозяйственные постройки, плодовые деревья, начался пожар. Бой длился около трех часов. Солдаты Добровольческой армии ждали подкрепления, но его не было – две колонны красноармейцев остановили и не дали им войти в город. Добровольцам ничего не оставалось, как сдать позиции в больнице и отступать. Они ушли в соседний Казенный лес, а оттуда уже к горе Недреманной и двинулись в сторону железной дороги. Бои стихли, больница получила значительные разрушения. До сих пор неизвестно: пострадал ли кто-то из пациентов, медицинского и обслуживающего персонала.
Советская власть была установлена окончательно, и теперь предстояло восстановить все разрушенное и вновь сделать больницу крупным психоневрологическим центром. В городе и всей губернии начался новый этап в развитии здравоохранения. Был создан губернский комиссариат здравоохранения, возглавляемый большевиком Е.Д. Российским и бывшим врачом земской управы К.Ф. Станкевичем. Рабочим органом комиссариата был «Бсемедикосантруд», утвердивший своим решением нового врача и заведующего Ставропольской психиатрической больницей Петр Иванович Тукалло. Также в штат вошли фельдшер, экономист, швейцар, кучер, дворник, сторож,  повар – всего 17 человек. 
Тукалло Петр Иванович, оставив заведование колонией душевнобольных Псковской губернии, которой руководил с 26 июня 1908 года по январь 1918 года, прибыл в Ставрополь. Главным врачом больницы стал опытный руководитель, ведь Черняховская колония, построенная на возвышенности, на крутом берегу реки Псковы, где на площади в 16 десятин располагались 18 разнообразных построек, электрическое освещение, центральное отопление, водопровод – все это для удобства и лечения 350 пациентов. Согласно протоколу № 15 заседания исполнительного комитета Псковского губернского Совета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов от 23 января 1918 года благотворительный отдел был расформирован, губернская земская больница, колония душевнобольных переходили в ведение врачебно-санитарного отдела. Настало время упадка. Но и в Ставропольской психиатрической больнице доктора Тукалло ожидал тяжелый период.
О начале спокойного времени для больницы говорить не приходилось. Теперь ее начали грабить банды бело-зеленых, прятавшихся в соседних лесах. Они нападали и забирали скот, птицу, продукты, постельное белье, посуду, одежду и обувь больных. Архивный документ за 1921 год: «В период времени с 25 апреля по 4 мая 1921 года бело-зеленые угнали весь рабочий скот больницы, и дальнейшее существование больницы под огромной угрозой срыва, так как невозможно организовать подвоз из города продуктов питания и нефти».

После Гражданской войны городская инфраструктура была почти полностью разрушена. В губернии, как и во всей стране, не хватало еды, продолжалась эпидемия тифа, люди умирали от инфекции, холода и голода. В этих ужасных условиях больница продолжала работать, и была заполнена выше нормы. В 1921 году здесь трудились 45 человек медицинского и обслуживающего персонала, в 1922 году уже 100 человек. Но все равно не хватало рук, чтобы справиться с большим количеством больных. 
В столь сложных условиях заведующий больницей врач П.И. Тукалло решил заняться улучшением качества медицинской деятельности. Так, 2 февраля 1921 года был подписан документ, из которого следовало:
«Заведующий больницей врач Тукалло решает:
Открыть курсы 1-й ст. по уходу за душевнобольными для вновь поступивших санитаров, совершенно незнакомых с работой с душевнобольными. При этом все подавать им в популярной форме по поводу их повседневной работы.
Открыть курсы 2-й ст. для среднего медицинского персонала по темам: психиатрия, гигиена, уход за душевнобольными.
Поднять уровень санитарно-гигиенических требований ко всему медицинскому персоналу больницы.
Во главе курсов поставить врачей – Козлова и Рослякову».
Помимо голода коллектив больницы волновал и другой вопрос: сохранение домовой церкви и продолжение ее работы. Еще в 1920 году было подготовлено прошение о сохранении при больнице церкви, которое подписали 98 человек из медперсонала:
«Мы, нижеподписавшиеся служащие психиатрической больницы, имеем честь заявить, что на общем собрании 4 апреля сего 1920 года мы единогласно высказались за желательность сохранения церкви в честь Св. Александра Невского при больнице. Во-первых, потому что отдаленность больницы от города делает для нас затруднительным посещение богослужений и совершение треб в городе; во-вторых, потому что для многих душевнобольных, с которыми мы работаем, посещение церкви является при их замкнутой жизни единственным утешением…»
Тогда церковь удалось сохранить, но с 23 февраля 1922 года решением ВЦИК все церковное имущество в стране начали насильно изымать в пользу голодающих. Из церкви Св. Александра Невского сначала вывезли все ценное, а потом ее, последнюю из домовых церквей города, закрыли. Коллектив больницы вновь попытался подготовить прошение о сохранении церкви. Но об это стало известно органам ЧК, и заведующий П.И. Тукалло был отстранен от должности, а домовая церковь и часовня на территории больницы закрылись. Весь церковный скарб вывезли и уничтожили, а в освободившихся помещениях устроили палаты для пациентов.
Экономическое состояние больницы начнет улучшаться уже в ближайшие годы, а вот церковный колокол зазвучит над больничной усадьбой спустя много лет.

В 1922 году новым главным врачом Ставропольской психиатрической больницы была назначена Рослякова Людмила Алексеевна. Она получила эту должность в сложное время и не смогла оправдать возложенных на нее надежд вывести больницу из тяжелого кризиса. Людмила Алексеевна была квалифицированным опытным врачом, но оказалась не готовой к сложной административной и хозяйственной работе.
Людмила Алексеевна родилась в Ставрополе в 1885 году. Она окончила женскую Ольгинскую гимназию, потом Московские женские высшие курсы и, наконец, медицинский факультет Бернского университета (Швейцария) по специальности «Невропатология и психиатрия». С 1912 по 1914 годы Людмила Алексеевна  работала ассистентом Бернской психиатрической клиники, потом врачом Московской Преображенской больницы. 18 мая 1918 года она стала ординатором Ставропольской психиатрической больницы, а с июня 1922 года ее директором.
В 1923 году голод в стране начал отступать, благодаря НЭПу наметились улучшения в разных сферах жизни, но больница продолжала находиться в тяжелом положении.
В отчете говорилось: «1923-24 годы больница живет без утвержденной сметы, при наличии 100 коек, хотя больных намного больше. Нет денег как на лекарства для больных, так и на хозяйственные расходы. Отсутствуют средства на восстановление сгоревшего здания. Нет топлива, в помещениях холодно, из-за этого прекратились лечения ваннами. Огромная скученность больных. Больные не имеют теплой одежды, обуви, нет белья. Хотя получили сукно для больничных халатов, но очень мало. Нет освещения из-за отсутствия электрических лампочек, да и моторы электростанции ломаются. Неисправна канализация. В прачечной работают «по колено в воде» из-за сгнивших труб и испорченной дренажной системы. Младший медицинский персонал больницы совершенно безграмотен. Однако «Окрздравотдел» отказал в открытии курсов для младшего персонала, потому лекции им читают врачи больницы… Культурная работа ведется слабо…».
Архивная справка о больнице за 1925 год: «Нужен психиатрический диспансер для предварительного обследования больных и профилактики заболеваний. Не проводилось и психо-санитарное просвещение в городе и области – «за недостатком врачебных сил».
В отчете за 1926 год говорится «В целях расширения больницы произведен ремонт и приспособление бывших квартир сотрудников под отделения».
Каждый отчет Людмилы Алексеевны заканчивался словами «В остальном жизнь Больницы шла прежним порядком»
Так документы характеризуют время работы Людмилы Алексеевны Росляковой в качестве заведующей больницей. Было очевидно, что она оказалась не готова к столь сложной хозяйственной и управленческой работе. Медицинскому учреждению нужен был человек, который мог наладить работу в новых политических и экономических реалиях. Им стал Адольф Яковлевич Доршт – известный русский психиатр, который возглавлял больницу с конца 20-х до начала 40-х годов и превратил ее в современный медицинский и хозяйственный центр региона.

Редкие архивные документы позволяют нам нарисовать картину жизни больницы в 1926-1928 годах и представить почти сто лет спустя, как и чем она жила, какие сложности и проблемы приходилось решать главному врачу и медперсоналу в те времена.
«В целях расширения больницы произведен ремонт и приспособление бывших квартир сотрудников под отделения» – говорится в отчете о работе больницы в 1926 году. Уже тогда был введен лечебно-трудовой режим для пациентов, что положительно влияло на течение душевных расстройств и позволяло находиться больнице на собственном обеспечении. Здесь уже работали швейная, сапожная, кузнечная, слесарная мастерские. Пациенты трудились во дворе, на кухне и продскладах, в поле и на огороде, убирали помещения.
В 1927 году «Больница при содействии Крайздрава ходатайствовала о передаче в пользование больницы арендованного ею участка земли, дачи, удобной для организации небольшой сельско-хозяйственной психоколонии. В ходатайстве было отказано во избежание понижения городских доходов. Неопределенность положения не позволяет делать затраты, не предусмотренные договором, не дает возможности колонии функционировать круглый год, а лишь летом, мешает ее развитию: выделению ее в самостоятельное психо-учреждение со своим штатом и отдельным хозяйством.
В арендном пользовании дача, огород, сад. Куда из состава больных на лето выделяются желающие заниматься сельско-хозяйственным трудом.
Больные направлялись сверх брони помимо Здравотдела, что было частым явлением. Неоднократно при нежелании провожатых считаться с отказом, приходилось подбирать больных, бросавшихся на территории больницы на произвол судьбы».
В 1928 году «необходимы срочные ремонты зданий, т.к. не ремонтированы более 10 лет, они гибнут разрушаясь.
Больницей делались так же попытки организовать и наладить работу Нервно-психиатрического Диспансера с обследованиями рабочих отдельных промышленных предприятий.
В виду отказа в небольших средствах на эту работу со стороны Ставропольского Окр. Здрава, больница ограничилась обследованием в 1928 году рабочих Завода «Красный металлист», и отдельными врачами при Ставропольской Нарбольнице велся диспансерно-амбулаторный прием. Работа эта крайне необходима особенно в условиях Ставропольского округа, и имеются надежды на будущее время в отношении отпуска средств, что даст возможность наладить этот вид внебольничной нервно-психиатрической помощи населению».

В годовом отчете от 1 января 1926 года говорится, что за предшествующий год в больнице было пролечено 253 человека в трех отделениях: беспокойном, спокойном и детском. Последнее было открыто в психиатрической больнице в 1925 году и является одним из старейших на Северном Кавказе. При главном враче Адольфе Яковлевиче Дорште отделение начало развиваться. В нем имелось 40 коек для пациентов, здесь проводились учебные занятия, работали клубные кружки по рисованию и шитью.
В 1930-е годы в работе больницы особое место занимало лечение детей с психическими расстройствами и создание условий для детей медицинского персонала. В то время дети-пациенты и дети сотрудников могли проводить время вместе в течение дня. Здесь был устроен детский сад с площадкой, на которой стояла песочница, качели, сказочный теремок и скамейки. Работники занимались с детьми творчеством. Поделки и рисунки пациентов детского отделения показывали на городских выставках.
Лечение в больнице проходили могли проходить дети из соседних краев и областей. Так, согласно приказу Наркомздрава РСФСР № 228 от 16.03.1939 года, Ворошиловская психиатрическая больница обслуживала кроме собственного края частично население Краснодарского края, Ростовской области, Дагестана. В 1940 году в отделении было уже 50 коек.
О том, как работало в то время детское отделение мы узнаем по отрывочным фразам из официальных документов и воспоминаний работников больницы.  Старшая фельдшер соматического отделения Елизавета Александровна Вартанова вспомнила 1942 год – работу больницы во время оккупации. 3 августа 1942 года в день сильной бомбежки, у Елизаветы Александровны был выходной.
«На место работы я вышла 5 августа. Придя на работу, я пришла в ужас, узнав о том, что больных нашего отделения и детского отделения немцы увезли якобы в Донскую Балку. Нет сомнения в том, что все сотрудники больницы не верили в то, что наши больные еще живы, но вслух высказать свое мнение боялись…».
После освобождения города больницу восстанавливали из руин, и детское отделение, как и другие, не прекращало работу – пациентов лечили на других территориях.

В 1927 году больница в условиях новой экономической политики провела научный эксперимент, оказавшийся невероятно успешным и позволивший брать на лечение большее количество людей. Это было патронирование – оказание лечебной помощи на дому.
Первый опыт был получен еще во время Первой мировой войны, когда доставленных в Ставрополь раненых частично размещали в домах у местного населения, что позволяло снять нагрузку с переполненных госпиталей. 
Возобновилось патронирование в Ставрополе уже в 1927 году. Именно оно одновременно стало зачатком внебольничной помощи населению. Патронаж был делом добровольным и оплачиваемым. С людьми, готовыми брать на содержание больных, заключался договор. В их обязанности входило приготовление пищи, стирка одежды больного и его купание, возможно, проведение каких-то простейших лечебных манипуляций. Патронажному «кормильцу» полагалась выплата 80-100 руб., а также выдача сельхозпродукции с подсобного больничного хозяйства. 
Сначала на патронаж пациентов брали только в семьи младшего медперсонала, проживавшие рядом с больницей. Желающих взять на патронаж, как сообщают архивные документы, было больше, чем самих патронируемых. Больных детей определяли только в семьи педагогов города. Уже в 1928 году за всеми патронируемыми стал наблюдать специально выделенный из штата психиатрической больницы врач. Количество патронажных больных в крае, начиная с 1927 года, увеличилось с 39 человек до 210 человек в 1956 году.
Существовал семейный и посемейный патронаж – у своих родственников. При этом сумма оплаты за одного патронажного больного в 1955 году составляла 132 рубля, а уже в следующем – 210 руб. Берущие больных на патронаж обеспечивались одеждой. В 1957 году всего по краю имелось 229 патронируемых, в самом Ставрополе – 81 человек.

Подсобное хозяйство больницы было настолько масштабным и внушительным, что медицинское учреждение долгое время находилось на собственном обеспечении и даже могло отправлять часть продукции куда-либо по требованию. У больницы был участок, где сеяли зерновые, выращивали зелень, картофель, кукурузы, свеклу и другие пропашные культуры. В теплицах набирали сок томаты, рос перец, завязывалась капуста. Здесь была собственная молочная ферма и свиноферма. Больница имела право на промысел рыбы в Рыбьем озере (ныне Сенгилеевское). В коптильне готовили мясные и рыбные деликатесы.
Чтобы содержать это огромное подсобное хозяйство, нужны были не только рабочие руки, но и техника. Любые машины и механизмы позволили бы повысить производительность труда и получать еще больше натуральных продуктов с пашен и теплиц.
Молодой врач-психиатр Адольф Яковлевич Доршт, который совсем скоро возглавит медучреждение и выведет его на новый уровень, был серьезно озадачен поиском техники для родной больницы. Ей нужен был автомобиль, который заменил бы сразу несколько лошадей.
Адольф Яковлевич Доршт отправился к самому Серго Орджоникидзе. И уже скоро на железнодорожную станцию в Ставрополь прибыла пятитонка – подарок председателя ЦКК ВКП(б), наркома Рабоче-крестьянской инспекции и заместителя председателя СНК СССР. Это тот самый легендарный автомобиль Ярославского автозавода, грузоподъемностью 5 тонн. Эти автомобили начали выпускаться с 1925 года, и им было суждено пройти с советским народом все дороги войны. Но это будет немного позже. А пока новая пятитонка оказалась в больничном гараже и во всю мощь работала от зари до вечера.

Доршт Адольф Яковлевич (1900–1975 гг.) – главный врач Ставропольской психиатрической больницы (1928–1942 гг., 1946–1969 гг.), Заслуженный врач РСФСР (1955 г.), член правления Всесоюзного и Всероссийского общества невропатологов и психиатров, главный психиатр Ставропольского края, доктор медицинских наук (1967 г.), профессор (1968 г.), известный ученый, автор 100 научных работ. Он пользовался заслуженным и большим авторитетом в медицинских кругах, был участником съездов, симпозиумов и научных конференций различного уровня в области психиатрии. 
Вся жизнь и деятельность Адольфа Яковлевича были связаны со Ставропольским краем и городом Ставрополем. Он внес значительный вклад в развитие психиатрической помощи населению в Ставропольском крае. Участник Гражданской и Великой Отечественной войны.
В 1918 году А.Я. Доршт окончил Ставропольскую мужскую гимназию и поступил на медицинский факультет Донского государственного университета в г. Ростов-на-Дону, который окончил в 1925 году. 
Будучи студентом, он обратил на себя внимание одного из крупнейших психиатров,  первого в истории советской психиатрии академика А.И. Ющенко и был зачислен в ординатуру психиатрической клиники Ростовского медицинского института Донского государственного университета. А.Я. Доршт стал ассистентом первого состава кафедры психиатрии. С 15 мая 1925 года по 1 октября 1927 года работал в должности ординатора в Психоневрологической клинике Донского государственного университета медицинского факультета. 
На фотографии вы можете видеть приезд академика В.М. Бехтерева в 1925 году в Ростовскую клинику на открытие нейрохирургической операционной. На обороте рукой Адольфа Яковлевича написано:
Сидят: проф. П.И. Эмдин, акад. В.М. Бехтерев, акад. А.И. Ющенко.
Стоят: 2ой ряд: З.А. Соловьева, М.Н. Воронова, Н.И. Роксанович, Меркаев, В.В. Браиловский (заведующий кафедрой психиатрии Ворошиловского (Ставропольского) медицинского института 1941 – 1942), С.Т. Тер-Самойлов, М.И. Берлин, М.Е. Азарх, Е.В. Маслов, Э.М. Залкинд, М.А. Чалисов.
3 Ряд: Я.Н. Корганов, Финкель, Гейнрихсдорф, А.Я. Доршт
1926 г Ростов
В феврале и марте 1927 года Адольф Яковлевич участвовал в 77-ом и 78-ом научных заседаниях краевого общества психиатров и невропатологов при Северо-Кавказском государственном университете в Ростове-на-Дону. Председателем заседаний, проходивших в здании психоневрологической клиники СКГУ, был профессор А.И. Ющенко, учитель А.Я. Доршта. 
Адольф Яковлевич был участником Первого Всесоюзного съезда невропатологов и психиатров (1927 г.), Второго Всесоюзного  съезда невропатологов и психиатров (1936 г.), Третьего Всесоюзного  съезда невропатологов и психиатров (1948 г.). 
В 1930 году он принимал участие с правом совещательного голоса в Первом Всесоюзном съезде по изучению поведения человека («поведенческом съезде») (1930 г.). С 1 сентября 1930 года по 15 марта 1932 года исполнял обязанности завкафедрой педагогики в Ставропольском агро-педагогическом институте. С 1940 года Адольф Яковлевич преподавал «Основы судебной психиатрии» при Ставропольском Консультационном пункте заочного отделения Ростовской Юридической Школы.

После окончания ординатуры психоневролог А.Я. Доршт назначается 1 сентября 1927 года заместителем директора Ставропольской психиатрической больницы, с 23 сентября 1928 года становится главным врачом и возглавляет больницу до 6 мая 1969 года.

Главный врач Адольф Яковлевич Доршт уделял особое внимание расширению подсобного хозяйства, от которого напрямую зависело самостоятельное обеспечение больницы продовольствием. В 1927 году посевной клин полевой и огородной земли увеличили на 50%, больница имела всего 18 десятин земли. На приусадебном участке сеяли пшеницу, кукурузу, картофель, часть земель была отдана под покосы. Почти весь год больничная столовая обеспечивалась картофелем и другими овощами с собственных полей. 
Обрабатывать такие огромные площади земли вручную, на лошадях и волах становилось все труднее. Больнице требовалась сельскохозяйственная техника. Конечно, она была тогда в большом дефиците. Но, по рассказам современников, Адольфу Яковлевичу удалось убедить народного комиссара здравоохранения Н. А. Семашко выделить больнице два трактора, которые вскоре прибыли на Ставропольскую железнодорожную станцию. 
По редким архивным фотографиям тех времен удалось установить, что один из них был паровым, привезенным или с Запада, или собранным здесь по иностранному патенту. Про такие трактора говорили: «у них вместо сердца паровой котел». Мощность их двигателя составляла от 30 до 150 лошадиных сил. Позже паровые машины назовут малоэффективными и ненадежными, но тогда использование этого трактора позволило в разы увеличить производительность труда на пашнях и полях.  
Вторым был трактор СХТЗ 15/30, выпущенный Сталинградским тракторным заводом. Массовой производство этих тракторов началось в СССР 1930 году, и в 30-40-х годах он был одним из самых распространенных в стране.

С приходом главного врача Адольфа Яковлевича Доршта в больнице появилось новое направление в лечении – трудовая терапия, или работа больных в производственных мастерских. Еще с древности было известно, что физический труд может положительно влиять на лечение психических заболеваний. Вовлечение больного в трудовой процесс способствует подавлению проявлений психического заболевания, приобщает его к реальной жизни, помогает сохранять социальные контакты, поддерживать жизненные интересы, оставаться полноценным членом общества, а также благоприятно влияет не эмоциональное, психическое и физическое состояние.
При А.Я. Дорште трудовая терапия проводилась с утра и после обеда по 2-3 часа. В каждом отделении больницы была комната для трудотерапии, где больные под руководством инструктора делали простую, но полезную и важную работу.
Больные изготавливали сапожные шпильки, вязали сетки, шили больничную одежду, работали в сапожной и слесарной мастерской, на кузнице, в починочной и прачечной, на кухне и в столовой, в пекарне и на хозяйственном дворе. Пациентами была вымощена от города до больницы дорога и устроена запруда в Казенном лесу на Гремучем ручье. В конвертопереплетной мастерской изготавливались из старой бумаги конверты, блокноты, коробки, переплетали журналы и книги, делали папки и картонные игрушки.
Приходилось ли заставлять пациентов работать? Нет, трудились они добровольно и их желание работать было велико. Когда по медицинским или иным показаниям врачи запрещали заниматься трудовой терапией больным, те протестовали и требовали вернуть их в цеха, мастерские или на поля.
Введение трудотерапии позволило наладить питание в больнице, обеспечить одеждой пациентов и создать для их жизни хорошие бытовые условия.
А.Я. Доршт в отчете писал: «Тяжелые условия неурожайного 1933 года в значительной степени отразились на общей работе и жизни больницы». В разгар голода в 1933 года подсобное хозяйство психиатрической больницы дало доход в 56418 рублей.

В 1929 году больница взяла шефство над колхозом «Новая деревня», в котором жили немцы-колонисты. В 1846 году они прибыли из Саратовской губернии в Ставропольскую и поселились около Сенгилеевского водохранилища в 15 верстах от Ставрополя. Поселение сначала назвали Иоганнесдорф – Деревня Иоганна. В колонии построили лютеранскую церковь, школу, дом колонистского управления, водяную мельницу. Сначала немцы-колонисты пытались возделывать землю и выращивать ячмень и пшеницу, но большая часть выделенных территорий оказалась для этого непригодной, и тогда переселенцы занялись животноводством. Со временем стадо дойных коров увеличилось. Молоко и молочные продукты здесь были отменного качества. Колонисты возили их на базар в Ставрополь, за что их хутор местные жители прозвали Молочным. Это название сохранилось до сих пор. 
Медработники психиатрической больницы приезжали в подшефный колхоз, где обследовали людей и давали консультации. Осенью 1941 года при приближении частей вермахта к Ростову жители Новой деревни были в короткий срок переселены в Казахстан, а все подсобное хозяйство перешло на баланс больницы.
Несмотря на то, что земли были нечерноземные, переселенцы научились их обрабатывать и снимать хороший урожай. Здесь на склонах реки Татарки разбили два фруктовых сада, виноградник, выращивали зерновые и пропашные культуры, имели пасеку, стадо дойных коров, отары овец, птицу и свиней. В хозяйстве было несколько тракторов и другая сельхозтехника. От ручного труда им удалось избавиться и перейти полностью на механический. Психиатрическая больница получила богатейшее подсобное хозяйство, для обработки которого нужны были дополнительные силы и ресурсы. И главный врач А.Я. Доршт смог их найти и организовать работу в колхозе.

Лампа, которая стояла на столе у главного врача А.Я. Доршта, сегодня хранится в музее психиатрии. Это не просто удобный источник света – это символ великой эпохи и предмет, переживший ее. 
Эти добротные коричневые лампы начали выпускать в 1930-х годах на заводе «Карболит» в Орехово-Зуево Московской области. Тогда сверху было получено срочное задание, сделать практичную и удобную настольную лампу. И уже скоро началось ее массовое производство. Лампу изготавливали из карболита – искусственной смолы на основе фенола. Разработчики рассчитали угол освещения по особой формуле, что сделало лампу особенно удобной.  
Карболитовые лампы выпускали с 1932 по 1969 года в черном и коричневом цвете по цене 7 рублей 50 копеек за штуку. Лампы стояли на столах больших и маленьких начальников, библиотекарей, инженеров, научных сотрудников, конторских и почтовых служащих, учителей, бухгалтеров и, конечно, работников силовых структур. В народе ее часто называли «Лампой НКВД». 
Говорят, что практичность и удобство карболитовой лампы оценил сам И.В.Сталин, в кабинете которого она стояла некоторое время. Пользовался ею и великий советский диктор Ю.Б. Левитан – сохранилась в открытых источниках такая фотография. Карболитовая лампа встречается в советских картинах «Берегись автомобиля», «Место встречи изменить нельзя», «Москва слезам не верит». Действительно, настоящий символ эпохи… 

Приехать на прием к психиатру в больницу для многих было делом хлопотным и почти невыполнимым. Тогда в конце 30-х годов прошлого века руководством психиатрической больницы было принято решение начать проводить выездные приемы на производствах и в колхозах, что позволяло проконсультировать больше людей. Врачи проводили прием и прямо на месте оценивали психическое состояние, назначали препараты или рекомендовали обратиться в больницу.
Начиная с 1929 года специалисты больницы стали проводить психопрофилактическую работу на консервном заводе и заводе «Красный металлист» в Ставрополе. Здесь устроили специальные кабинеты для врача. Он должен был не только проводить обследование рабочих и консультировать их, но и вести огромную профилактическую работу: устраивать выставки, рассказывающие о вреде алкоголя, табака и наркотических средств. Также врач-психиатр организовывал гигиенические выставки.
Психиатрическая больница взяла шефство над колхозом «Новая деревня», в котором жили немцы-колонисты. Сюда, на Сенгилеевское водохранилище и в другие колхозы и совхозы края во время посевной и уборочной приезжали врачи и обследовали людей.
В 1933 году больница вместе с рабочей поликлиникой начали на промышленных предприятиях города создавать здрав-ячейки. Их появление помогало улучшить условия работы на городских заводах и фабриках. Так, например, во время консультаций врачи выявляли раздражающие факторы, которые мешали работать (повышенные шумы). 
В 1934 году в больнице работали приемное, спокойное (муж. и жен.), беспокойное (муж. и жен.), лечебно-трудовое (муж. и жен.), рабочее (муж.), санаторное (муж. и жен.), детское отделения и колония – всего 450 коек, а также велась профилактическая работа на городских предприятиях и в колхозах.

Многие проблемы больница решала сама. Подсобное хозяйство обеспечивало собственным продовольствием и отделения, и медперсонал. А еще работали несколько мастерских, которые могли закрыть многие нужны медучреждения. Пациенты и наемные рабочие здесь изготавливали буквально все: от халатов и конвертов до столов и обуви.
Мастерские были открыты еще в первую пятилетку работы больницы. В швейной мастерской ткали дорожки и ковровые покрытия, штопали постельное и нательное белье, вязали носки, салфетки и шарфы. В сапожной мастерской пациенты спокойных отделений чинили сапоги, штиблеты, чувяки и брезентовые туфли. Здесь же делали конские уздечки, хомуты, подпруги, вожжи. Еще в 1910–1913 годах в слесарной мастерской изготавливали до 200 наименований металлических изделий, а в столярной делали все от дверей и оконных рам до сундуков и гробов.
В редких архивных документах 30-х годов подробно рассказывается, как работали уже в то время больничные мастерские. Так, в швейной постоянно трудились 10-15 человек. Они ремонтировали одежду и, если имелась ткань,  шили новую: брюки, халаты, рубашки, фартуки, исподнее, косынки, перчатки, одеяла и полотенца. В рукодельной мастерской вышивали скатерти, наволочки, салфетки, носовые платки, плели кружева, вязали дорожки. В столярной делали табуреты, скамейки, стулья, гардины, ширмы, вешалки, ящики, кухонную утварь, ручки для лопат и грабель, тачки, носилки, сита. В конвертопереплетной мастерской изготавливали конверты, блокноты, коробки, папки, переплетали журналы и книги и даже делали картонные игрушки.  
Гражданская война, революция, НЭП – больница переживала разные времена, но, несмотря ни на что, мастерские здесь продолжали работать. Они обеспечивали не только почти всем необходимы больницу, но могли выполнять государственный заказ. Поэтому, возможно, сапожная шпильки, сделанная в мастерских ставропольской психбольницы, скрепляла туфли и ботинки в самых разных городах огромной советской страны.

В 1930 году в больнице начали действовать курсы для повышения квалификации младшего и среднего медицинского персонала. До этого обучение проводилось еще в 1921 году по поручению главного врача П.И.Тукалло. Тогда организовывали курсы по уходу за душевнобольными для вновь поступивших санитаров, а также для среднего медицинского персонала по психиатрии, гигиене, уходу за пациентами. В 1930 году обучение медперсонала становится масштабным и постоянным.
Медико-просветительской работе уделялось внимание на высшем уровне. 9 мая 1933 года Совнарком РСФСР предложил облисполкомам обратить внимание на улучшение больничного дела, а XVI съезд советов принял решение об улучшении больничного дела и проведении ремонта в больницах, обновлении больничного инвентаря и развитии лабораторного дела. XVII съезд ВКП(б) по плану второй пятилетки постановил увеличить число больничных коек в СССР на 55%. Благодаря этому улучшилось состояние психиатрических больниц в целом. Начали предприниматься быстрые и радикальные меры по улучшению подготовки врачебного, среднего и младшего персонала и повышению их квалификации. На постоянной основе ввели в работу больниц консультацию приглашенных специалистов, профессоров из ближайших вузов. В крупных больницах (Кострома, Казань, Рязань, Московская загородная, Больница имени проф. Ганнушкина, Ставрополь, Молотов, Томск) открыли школы медицинских сестер. Постепенно состав медицинского персонала и качество оказываемой помощи начали улучшаться. 
Обучение медицинских работников в Ставропольской психиатрической больнице стало одним из приоритетных направлений. Здесь проводились врачебные конференции с разбором историй болезней и с демонстрацией «интересных» больных. В 30-е годы в больнице состоялись первые научно-практические конференции проходившие под эгидой Северо-Кавказского научно-исследовательского института психогигиены и психопрофилактики. На первой такой конференции выступил А.Я. Доршт с докладом «Симптоматические психозы». 
В больницу приглашали из других городов кафедральных сотрудников для широкого обсуждения с врачами сложных случаев и проведения консультаций. Руководству больницы было важно, чтобы врачи больницы получали не только теоретические знания, но и общались с опытными практиками. Также старались улучшить и условия жизни медперсонала. На территории больницы был построен 8-квартирный жилой дом, в котором имелась канализация, водопровод и электричество. В двухкомнатных квартирах площадью 31,5 кв. метра каждая поселились ведущие врачи больницы.

На земельном участке в 25 десятин, отведенным городом под больницу, не было деревьев и кустарников. Только голое поле с травой, выжженной жарким южным солнцем. 
Больнице был нужен прогулочный парк для пациентов. К юго-западной границе больничного участка примыкала Русская казенная лесная дача. Администрация лечебного учреждения несколько раз обращалась к Главному Управлению Земледелия и Землеустройства с просьбой отдать несколько десятин этого леса, но приходил отказ. Ведомство отвело только небольшой участок в 4 десятины, на котором поставили водокачку. Участок был предоставлен во временное пользование на десять лет. Он частично использовался для прогулок, но устанавливать здесь лавочки или делать аллеи без разрешения ведомства запрещалось. А получение разрешения и переписка со столичным руководством могла длиться годами.  
Ведомство предоставило участок во временное пользование еще и потому, что там были уверены: через десять лет на больничной территории, где не было еще ни дерева, смогут разбить свой собственный парк.
Выделенная территория была огромной. Но на 25 десятинах для парка можно было отвести буквально клочок земли, потому что для содержания больницы требовалось разбивать поля и огороды. И все-таки деревья начали высаживать. За 5 лет существования больницы здесь насадили много деревьев из которых прижилась только малая часть.
Вся больничная территория благоустраивалась силами пациентов. Они высадили фруктовый сад, где летом собирали урожай: сливы, яблоки, алычу, орехи. Все фрукты отдавали в пищеблок на компот.  
Больничный парк и фруктовый сад постепенно разрастались. Появилась оранжерея, в которой круглый год цвели цветы. Среди больных было немало желающих поработать здесь под руководством опытных садовников. 
В течение всего года больные и работники больницы убирали вместе с газонов сорную траву, пересаживали цветы, спиливали засохшие деревья и заменяли их на молодые саженцы. Уже тогда благоустроенный больничный парк был одним из красивейших и необычных мест в Ставрополе. Таким он остался и сегодня: зеленые насаждения занимают более 60% территории, имеется лечебный парк, фруктовый сад, прогулочные дорожки со скамейками, детская площадка, прогулочные дворики.

Архивные документы сообщают, что после перехода на баланс колхоза Молочный психиатрической больницей было 400 га земли (в том числе 700 га посевных площадей, 600 га сеноко­сов), 550 голов крупного рогатого скота (из них 216 дойных коров), 1200 овец, 1000 голов птицы (кур, гусей и уток), 300 свиней, 119 пче­лосемей, зернопродуктов около 600 тонн, сена 1000 тонн, картофеля 360 тонн. Помимо разнообразной сельхозтехники (сеялки, бороны, плуги, молотилки и пр.) психбольнице было передано 4 трактора, один из них на гусеничном ходу, 16 пар волов, 133 лошади (рабочих 70), большое число телег, мажар, две линейки, брички, сани и пр. Это было богатейшее хозяйство, но чтобы оно и дальше продолжало приносить прибыль, требовалась мобилизация всех ресурсов больницы, людских в том числе.
Адольф Яковлевич Доршт проявил здесь свои организаторские способности. В брошенных зданиях немецкого околотка открыли палаты для спокойных больных, которые вместе с больничными рабочими и медперсоналом трудились на пашне, в саду и на скотном дворе. Но людей все равно не хватало, и летом на хутор Молочный приезжали учащиеся и студенты помогать. Они пололи грядки, ухаживали за скотом, собирали урожай в садах и на виноградниках. К работе привлекались по желанию и жители города, взамен они получали мо­локо, сыры, яйца, овощи. Часть сельхоз­продукции реализовывалась на городских рынках, а вырученные средства шли на ремонт зданий Главного корпуса больницы, Октябрьского отделения, колонии «Лесные ключи» и построек на территории Молочного. Здесь в бывшей лютеранской церкви и при клубе колонистов обосновались врачи больницы с лабораторией, аптека и библиотека. Здесь же проводился просмотр привозимых кинофильмов, устраивались праздники, чествования передовиков хо­зяйства, встречи с интересными людьми, лекции. 

Богатейшее подсобное хозяйство больницы было предметом гордости и восхищения. Поля с пшеницей, ячменем, кукурузой, картофелем. Огромный фруктовый сад, молочная ферма и свиноферма, бескрайние земли под покосы. Позже на баланс больницы перешли угодья хутора Молочного и колхоза «Лесных ключей» у села Донского. Для освоения увеличивающихся хозяйственных территорий требовалось все больше рабочих рук, и для начальства больницы – это было большой заботой. Медучреждения находилось практически на полном самообеспечении и ежегодно нужно было возделывать пашни, следить за скотом, обрабатывать сад и делать другую сельскохозяйственную работу. 
Здесь трудились наемные рабочие, пациенты спокойных отделений, а также почти весь медицинский персонал больницы. Каждый сотрудник должен был отработать 30 трудодней (это заносилось в специальную трудовую книжку), за что им выдавали 3% от полученной сельхозпродукции. Доля участия пациентов в сельскохозяйственных работах постепенно увеличивалась. Они расстраивались, если по медицинским показаниям их отстраняли от работы в мастерских, на полях, в саду или на скотном дворе и просили разрешить поручить хотя бы легкое дело. 
«Пятилетку  –  в четыре года!»  –  под этим лозунгом трудились и в больнице. В сельскохозяйственных работах по желанию могли участвовать и городские жители. За это они получали яйца, молоко, муку, фрукты и овощи. 
Само подсобное хозяйство больницы было отмечено четырьмя дипломами 1-й степени за общую постановку всей сельскохозяйственной работы, за участие в краевых выставках от Ставропольского района.

В конце 20-х начале 30-х годов в городе можно было увидеть афиши, сообщающие о спектаклях драматического кружка психиатрической больницы. Пациенты выступали за пределами больницы с постановками «Женитьба» Гоголя и «Свадьба» Зощенко. 
В то время пациентам психбольницы предоставляли огромные возможности для творческой реализации и самовыражения –  культтерапия была важной составляющей всего лечения и активно поддерживалась медицинским персоналом. В разнообразную культурно-оздоровительную работу были вовлечены и пациенты, и медицинские работники. 
В больнице работало несколько разных кружков, активных и тихих. Пациенты осваивали драматическое искусство и занимались художественной самодеятельностью, учились фотографировать, играть в шахматы и шашки, танцевать и выразительно декламировать стихи на публике. Работали музыкальный, хоровой, акробатический кружки. Был оркестр струнных и духовых инструментов. Была созданы музыкальная агитбригада, выезжавшая на предприятия и в колхозы. 
Центром больничного клуба был лаковый черный рояль. По вечерам здесь собирались и пациенты, и работники больницы. Часто звучала музыка, вслух читали книги, показывали кинофильмы, проводили лекции и торжественные собрания, выставки швей, художников, других мастеров прикладного искусства. Премьеры своих постановок драмкружок устраивал тоже здесь. На видном месте в клубе размещалась стенгазета  «Да здравствует ДОРОГА В ЖИЗНЬ», содержание которой менялось два раза в месяц.
В больнице работала библиотека, которая тогда была самой крупной на Северном Кавказе. Ее фонд регулярно пополнялся новыми книгами, газетами и журналами. Библиотека была тоже культурным центром – здесь проводились выставки и читательские конференции.
На территории устроили волейбольную, городошную и баскетбольную площадки. Тут проходили собственные внутренние состязания, собиравшие болельщиков. Пациенты ходили на экскурсии в городской краеведческий музей города и на промышленные предприятия, на активные прогулки на гору Стрижамент и на Рыбье (Сенгилеевское) озеро.

В 1928 году количество округов, закрепленных за психиатрической больницей, выросло до рекордного. На лечение и консультации сюда приезжали пациенты из Армавирского, Шахтинского, Черноморского, Терского, Таганрогского, Майкопского, Донецкого, Донского, Грозненского, Владикавказского, Калужского округов, Харьковской губернии, из населенных пунктов  территории Северо-Кавказской железной дороги.
Согласно отчету в 1925 году в больнице было пролечено 253 человека, и имелось 3 отделения: беспокойное, детское и спокойное. Спустя год решением крайздравотдела было увеличено число больничных коек до 300. Это удалось сделать за счет уплотнения палат и освобождения квартир медработников, которые получили или арендовали жилье в городе. Количество коек продолжали увеличивать и медучреждение могло принимать все больше пациентов. Уже в 1928 году в больнице работало четыре отделения: беспокойное (114 чел., мужское и женское), полуспокойное (135 чел.), спокойное (61 чел.), детское (40 чел.). Появился прибольничный патронаж, и теперь некоторые «спокойные и сознательные» пациенты получали помощь вне больницы.
Улучшились условия питания. Теперь на каждого пациента выделялось 40 копеек в день. Увеличивался медперсонал больницы: 1927 году – 92 мужчины и 87 женщин, в 1928 году – 119 мужчин и 102 женщины. Доктора и медсестры применяли разнообразные методы лечения: аутогемотерапия (применение венозной крови), лактотерапия (подкожное или внутримышечное введение стерилизованного молока), электротерапия (использование микротоков), гидротерапия, специфическая и инфекционная терапия. Впервые начала активно работать собственная аптека. Известно, что в 1927 году здесь впервые отпустили 25824 рецепта, в том числе против малярии, которой болели почти все пациенты тогда. Активно шел ремонт – уже к 1929 году все медицинские, административные и хозяйственные здания будут отремонтированы. 
Ставропольская психиатрическая больница полностью оправдывала свой статус республиканской и уже тогда была центром сохранения психического здоровья на Северном Кавказе.

Из архивных документов 1935 года:
«Больница принята на государственный бюджет, что позволило быстро и значительно улучшить лечебную работу. Кап. ремонт, оборудование леч.-производственных мастерских, оборудование больницы.

1. Организовано санаторное отделение.
2. Активные методы лечения – это трудотерапия.
3. Врачи консультанты (узкие) и своя лаборатория, которая освоила постановку реакции Вассермана в крови и спинно-мозговой жидкости.
4. Систематически научные конференции врачей и объединенные со ср. мед. персоналом (по поднятию квалификации).
5. Начата работа по дифференциации отделений.
6. Все отделения приведены в санитарном отношении в удовлетворительное состояние (большая часть круглосуточно получает горячую воду).
7. Питание улучшилось.
8. Построены гараж, жилой дом на 8 квартир для рабочих и служащих, птичник.
9. Сумма в 1935 г. 338,5 т.р.
10. Количество пользованных больных в 1934 году – 1041, в 1935 году – 1208, 84 из них – дети.
11. Крайний недостаток коечного фонда, расширения коечного фонда в 1934 году – 50 человек, в 1935 году – 100 человек.

Несчастные случаи в больнице происходят главным образом, от того, что территория больницы не окружена забором, что при наличии рядом расположенного леса, создает благоприятные условия для побегов больных».
«Введена в эксплуатацию мощеная дорога от больницы до города».
Было «проведено 25 научных конференций, 5 объединенных конференций со ср. мед. персоналом».
Продолжали внедрять трудотерапию и привлекать пациентов к труду в больнице. Работали швейная, починочная, конвертная, картонажно-переплетная, сапожная, столярная, художественно-рукодельная мастерская, художественная мастерская детского отделения. Пациенты трудились на хоздворе, в отделениях, в прачечной и на кухне. Ими проводились «полезные работы, слесарные работы, канцелярские работы, работы в библиотеке, работы в клубе, работы в аптеке, работы в столовых.
Сапожная – пошивка чувяк, ремонт обуви.
Столярная – столы письменные, столы детские, столы конторские, табуреты, столы шахматные, кино-будки, стойки для буфета, скамейки для машин, скамейки для клуба, стулья детские, кроватки детские, ширмы, кушетки, вешалки, шашки, чемоданы, штативы, рамки, багет.
Швейные
Рубахи, простыни, наволочки, костюмы мужские, халаты медицинские, полотенца, салфетки, косынки, тужурки поварские, чехлы для мебели, брюки детские, платья дамские, платья детские, костюмы, трусы, матрасы.
Картонажно-переплетная
Коробки, переплеты папок, конверты (154 200 шт), кульки, блокноты, брошюровка».
Уже тогда в больнице была своя культурная жизнь, интересная и занимательная: «2 культурника. Выписывали 57 газет и журналов. В отделениях – радио. Кино-сеансы 4 раза в месяц, концерты Музтехникума. Бесед культурника в клубе – 9, по отделениям – 70. Затейничество по отделениям – 72».

Из отчета о работ больницы за 1936 год
«С 1935 года больница перешла в непосредственное подчинение Наркомздраву. 1936 год – явился годом дальнейшего укрепления больницы и улучшения ее работы как в области лечебной, так и административно-хозяйственной.
Проводились ремонты, улучшено медицинское обслуживание больных, проведено дальнейшее расширение патронажа 1934 – 50 чел, 1935 – 100 чел, 1936 – 131 чел.
Территориальное обслуживание больных осталось прежним, т.е. в больницу (вместе с патронажем) Азово-Черноморскому краю предоставлено 175 коек, Северо-Кавказскому – 300, Здравотделу Северо-Кавказской Азово-Черноморскойжел. Дороге – 10, Водздраву – 5 и броня больницы – 10 коек.
Согласно распоряжения Наркомздрава – 8 марта 1936 года при Ворошиловской Психбольнице открыта школа по подготовке с отрывом от производства сестер по уходу. Это мероприятие имеет огромное значение для больницы и в 1936 году было проведено два приема: один весенний, второй – осенний. Прием весенний – 30 учащихся, осенний – также 30.
Для лаборатории приобретен микроскоп новейшей конструкции.
Водолечение.
Замена новой аппаратурой с добавление некоторых видов водолечения (паровая ванна, сидячий восходящий душ), а также преступлено к капитальному ремонту помещения водолечебницы – облицовка мраморной крошкой стен водолечебницы.
Проведение научных конференций – секретарь Парицкая Т.Б. Всего конференций проведено было 30, из них объединенных со средним медперсоналом 9.
Конференций с консультацией профессора Карганова Н.Н. – 4.
Построено:
Конюшня на 21 лошадь. Зернохранилище на 360 тонн. Забор деревянный и каменный 850 п.м.
Мощение подъездных путей площадью 1800,0 кв.метров. Постройка коровника на 62 головы с телятником.
Достройка автогаража (переходящая с 1935 года). Достройка складов материальных ценностей. Барак на 7 комнат.
Подсобное хозяйство.
В 1936 году хозяйство смогло выполнить план по сдаче молока, мяса, овощей, что дало возможность во много улучшить питание больных.
Молочное скотоводство, свиноводство, птицеводство, пчеловодство, огородничество, садоводство, полеводство».

Из отчетов о работе больницы 1938 – 1940 годов можно узнать, как постепенно налаживалась жизнь в больнице, и она превращалась в процветающее медицинское учреждение с увеличивающимся коечным фондом и развивающимся подсобным хозяйством.

1938
«Дом на 8 квартир.
Больница приступила к строительству.
Среднее количество больных за год – 611,4. Отказов в приеме в больницу за 1938 год – 420. Эта цифра в достаточной степени показывает крайнюю необеспеченность Орджоникидзевского и Краснодарского краев психопомощью».

1937
«525 коек.
Отказано в госпитализации 580 больным
Проведение научных конференций – 30, из них объединенных со средним медперсоналом – 2.
Конференций с консультацией профессора Карганова Н.Н. – 8.
В трикотажной мастерской изготавливали: чулки дамские, рейтузы дамские, майки безрук. муж., носки мужские, трусы мужские.
В 1937 году больницей было выделено и оборудовано под производственные мастерские специальное помещение, где удалось разместить трикотажную, швейную и столярную мастерские».

1939
«Только к концу 1938 года был разрешен вопрос о передаче больнице части быв. Монастыря, расположенного в 6 км от главной усадьбы больницы. Тогда же было приступлено к реконструктивным работам и проведению капитальных ремонтов зданий быв. монастыря с таким расчетом, чтобы к маю-июню 1939 года развернуть 250 новых коек. Однако (денег достаточно не дали) к маю 1939 года было сдано в эксплуатацию только 90 коек. Строительные работы продолжались и в 1940 году.
На главной территории проведен электроток 3,5 километров из города; смонтирован рентгенкабинет, проведен кабель АТС, смонтировано звуковое кино, построены ясли на территории больницы на 40 коек, жилой дом на 6 квартир.
Научные конференции – 28. Из общего количества с участием проф. Караганова Н.Н. – 2.

1940
«На 1/1-41 года хозяйство имеет 111 голов крупного рогатого скота, 163 шт свиней, 74 шт лошадей с молодняком, тракторов колесных старых 3 и в декабре месяце (1940) получен один гусеничный. Птицефабрика с количеством кур 716 шт, пчеловодство 101 улей.
Производственный план подсобного хозяйства построен исключительно исходя из нужд больницы, основная сельско-хозяйственная продукция передается подсобными хозяйствами больнице для питания больных. Часть продукции идет для снабжения столовой рабочих и служащих. Частично продуктами сельского хозяйства обеспечиваются специалисты (молоко, овощи)».

В середине 30-х годов психиатрическая больница получает еще одну территорию для хозяйственных нужд – участок земли и леса у села Донского – «Лесные ключи». Отданные территории позволили расширить подсобное хозяйство и увеличить его производительность. 
На территории «Лесных ключей» имелись каменные постройки еще дореволюционных времен. В них устроили конюшни, свиную ферму и коровник. В молочном стаде было до 100 голов. Архивные документы помнят даже имена буренок-передовиков: коровы Негритянка, Милка, Красотка давали до 3 тысяч литров в год – рекордный удой. Средний показатель стада – 1760 литров молока в год с одной коровы. Здесь же построили теплицы, в которых выращивали помидоры, капусту, перец, огурцы, морковь, редис, зелень. Для рабочих, обслуживающих подсобное хозяйство, здесь построили дом. 
Архивные документы сообщают, что в начале 30-х годов собственные пашни, фермы и теплицы обеспечивали больницу овощами  на 100%, молоком – на 60%, мясом – на 18%. Подсобное хозяйство, расположенное в городе и у села Донского занимало 330 га, а в 1934 году эта площадь превысила 450 га, не считая сенокосов. В больничном хозяйстве того времени имелось более 500 кур итальянской породы «белый Леггорн», которая славилась высокой яйценоскостью.
Для работы на посевных площадях, в теплицах, в саду и на ферме нужна была техника и много людей. Руководство больницы сумело обеспечить подсобное хозяйство рабочей силой. В 1935 году здесь имелось 35 волов, 100 лошадей, два трактора СТЗ, грузовик-пятитонка. В хозяйственном штате состояло 48 наемных рабочих. Им помогал медицинский персонал (каждый сотрудник больницы должен был выработать норму трудодней) и пациенты спокойных отделений. «Лесные ключи» долгое время оставалась важной хозяйственной территорией, в том числе благодаря которой больница на протяжении долгого времени оставалась на полном самообеспечении.

В 1848 году  в трех верстах от Ставрополя был открыт приют для сирот духовного звания женского пола. Спустя полтора года здесь появилась церковь во имя Иоанна Предтечи, а сам приют получил название Ставропольской женской Иоанно-Мариинской общины. 
К началу ХХ века монастырь становится одним из крупнейших на Юге России. Здесь действовало пять храмов, было построено несколько корпусов, работала безвозмездная школа для девочек, художественные мастерские, имелся благоустроенный пруд и богатый фруктовый сад.
После революции в 20-х годах все это стало только историей. Монастырь был закрыт и разграблен, монахини изгнаны. Вскоре здесь открыли детский дом «Детский городок», куда свозили со всей губернии беспризорников и детей-сирот. Потом на этой территории устроили дом отдыха, а после все перешло мясокомбинату.
В 1937 году главный врач больницы А.Я. Доршт обратился с докладной запиской в Совнарком РСФСР.  В ней рассказал о катастрофическом состоянии лечения душевнобольных в нашем регионе из-за нехватки больничных коек. Передача территории бывшего монастыря могла решить эту проблему – в сохранившихся корпусах и строениях можно было разместить 250 коек. «Близость бывшего монастыря к психбольнице, – писал Доршт, – даст возможность правильно организовать лечебное дело душевнобольных не только в Орджоникидзевском крае (ныне Ставропольский край), но и на Северном Кавказе».

22 марта 1938 года Президиум Орджоникидзевского краевого исполнительного комитета принял Постановление:
1. Поднять вопрос перед Совнаркомом РСФСР и СССР о необходимости срочной передачи территории бывшего женского монастыря в Октябрьском районе города Ставрополя, ныне занимаемой мясокомбинатом.
2. Командировать Главврача Психиатрической больницы доктора А.Я. Доршта в Москву для окончательного разрешения этого вопроса в Совнаркоме РСФСР и СССР.
Зам. Президиума крайисполкома Родионов.

Президиум Совнаркома РСФСР рассмотрел обращение А.Я. Доршта и отнесся к нему с пониманием. Поездка в столицу завершилась успешно. Он получил правительственный документ о выводе с территории бывшего монастыря хозяйства мясокомбината и устройстве на полученной территории филиала краевой психиатрической больницы. 
И теперь нужно было отремонтировать полученные монастырские помещения и подготовить их для приема пациентов. Требовалось построить новый водопровод вместо старого, давно прогнившего, установить трансформаторную будку и обеспечить бесперебойную подачу электричества из города. В новом филиале также необходимо было организовать подсобное хозяйство, как это было на других территориях, и в кратчайшие сроки принять 250 больных. Планировалось открыть здесь же ясли, в одном из бывших строений обустроить дом для медперсонала на шесть квартир и провести сюда телефонный кабель от городской АТС. И вскоре все задуманное было воплощено в жизнь силами коллектива, наемных рабочих и пациентов.

На сохранившихся фотографиях тех времен можно рассмотреть в подробностях кабинет электросудорожной терапии, организованный в больнице. 
 Электросудорожная терапия была впервые введена в практику в 1930-х годах и получила широкое распространение как метод лечения психических заболеваний в 1940-1950-е годы. 
 Электросудорожная терапия (ЭСТ), она же электроконвульсивная терапия (ЭКТ), известная ранее как электрошоковая терапия (ЭШТ) – метод, при котором большой судорожный припадок вызывается пропусканием электрического тока через головной мозг пациента для достижения лечебного эффекта. 
В начале XXI веке было установлено, что для получения необходимого терапевтического эффекта при лечении психических заболеваний необходимо получать 6-12 сеансов ЭТС. Данная терапия успешно применяется и сегодня. Для исключения побочных эффектов от воздействия электрического тока, сегодня пациентов вводят в медикаментозный сон – такой практики в 30-х годах еще не было. Также сегодня при проведении электросудорожной терапии стандартной практикой является получение добровольного согласия пациента и/или его ближайших родственников либо опекунов, попечителей, законных представителей.
1 августа 2002 года в Ставропольской краевой клинической психиатрической больнице № 1 было создано отделение интенсивной терапии. И позже анестезиологическая служба была реорганизована в отделение гравитационной хирургии крови (ОГХК). Главной задачей отделения является осуществление комплекса мероприятий по подготовке и проведению электросудорожной терапии (ЭСТ) в условиях общей анестезии и основных методов эфферентной терапии (ЭТ).

В 1936 году началось строительство Невинномысского канала. Первые три года работы шли крайне медленно, но уже в 1940-м на строительство прислали 34 тысячи колхозников, рабочих и служащих. Жить им приходилось в холодных, необустроенных бараках, есть пустую, малокалорийную еду, работать кирками и лопатами, а землю вывозить на тачках – техники для грандиозной стройки не нашлось. Из-за ужасных условий труда люди часто болели, и нуждающихся в медицинской помощи становилось все больше. Скоро на строительство канала власти начали мобилизовывать из различных медучреждений всего края врачей и медсестер. Лечить пациентов в полевых условиях тогда отправились и специалисты Ставропольской психбольницы.
Тогда Невинномысская стройка представляла собой изгибающуюся линию будущей трассы канала, поделенную на квадраты для бригад. Люди здесь работали целый день, а жили они в большом поселки, собранном из наспех сколоченных бараков и хозяйственных построек. Тут же был хлебозавод и здание больницы из тонких досок. В ней имелось несколько отделений, в том числе и психиатрическое, где по смете через каждые 2-3 месяца работали врачи-психиатры.
Давид Степанович Гамбаров, заместитель главврача вспоминал: «условия для работы были полевыми. Огромная скученность больных, отсутствие медицинского оборудования, даже обычных ванн для водолечения, не говоря уже о дефицитных лекарствах, затрудняло работы. Главным оставалось выявление заболеваний и при острых формах отправление больных в нашу ставропольскую больницу. И все же, несмотря на все трудности, нашими врачами была оказана помощь более чем тысяче заболевших».
После немецкой оккупации, когда возобновилось строительство Невинномысского канала, врачи психиатрической больницы вернулись на стройку и продолжили работу в полевых условиях. После завершения строительства в опустевших барачных строениях был открыт психоневрологический филиал больницы «Тоннельный».

Больница продолжала развиваться, и на 1 января 1940 года она имела в своем составе: основную территорию, колонию (так называлось Октябрьское отделение), патронаж. В общем больница обслуживала 815 человек: на основной территории – 470, на патронаже – 200, в колонии – 145. Здесь планировалось расширить коечный фонд. Сюда направляли пациентов с хроническими заболеваниями, а на основной территории работали с вновь заболевшими. Руководство больницы хотело задействовать максимально все ресурсы и возможности, чтобы суметь принять больше людей.
В штате больницы состояло 712 сотрудников. Богатое подсобное хозяйство работало слаженно и могло прокормить и пациентов, и медицинский персонал. Многие хозяйственные и медицинские помещения были капитально отремонтированы, территория благоустраивалась и содержалась в чистоте. Работали зубоврачебные, электро-светолечебный, водолечебный и рентген кабинеты, аптека, клинико-диагностическая, биохимическая и Вассермановская лаборатории. По состоянию на 1 января 1941 года на центральной территории больницы имелось 47 зданий, принадлежавших как самой больнице, так и подсобному хозяйству с производственными мастерскими. В Октябрьском отделении имелось 20 зданий. Вместе с патронажем насчитывалось 13 отделений, в которых лечили 8 разновидностей психических заболеваний.
Авторитет ставропольских психиатров был высок и непоколебим. Это был результат грамотного подхода в подборе кадров и регулярного обучения медицинского персонала на месте. Согласно приказу Наркомздрава РСФСР № 228 от 16 марта 1939 года, Ворошиловская психиатрическая больница обслуживала кроме собственного края частично население Краснодарского края, Ростовской области, Дагестана.
Особое значение придавалось организации внебольничной психиатрической помощи. До 1940 года прибавились еще два периферических психиатрических пункта в Черкесске и Георгиевске. Здесь велся учет душевнобольных, врачи-психиатры проводили консультации на местах и отправляли на госпитализацию в Ставрополь. Стояла грандиозная задача увеличить количество таких пунктов в близлежащих территориях до 7-10. Было намечено создание еще трех психиатрических пунктов на периферии Орджоникидзевского края, в городах Микоян-Шахаре (прежнее название Карачаевска), Кизляре, Пятигорске.
Из архивных документов 1940-1941 годов:
«На главной территории проведен электроток 3,5 километров из города; смонтирован рентгенкабинет, проведен кабель АТС, смонтировано звуковое кино, построены ясли на территории больницы на 40 коек, жилой дом на 6 квартир…
Научные конференции – 28. Из общего количества с участием проф. Караганова Н.Н. – 2.»
«На 1/1-41 года хозяйство имеет 111 голов крупного рогатого скота, 163 шт свиней, 74 шт лошадей с молодняком, тракторов колесных старых 3 и в декабре месяце (1940) получен один гусеничный. Птицефабрика с количеством кур 716 шт, пчеловодство 101 улей.
Производственный план подсобного хозяйства построен исключительно исходя из нужд больницы основная сельско-хозяйственная продукция передается подсобными хозяйствами больнице для питания больных. Часть продукции идет для снабжения столовой рабочих и служащих. Частично продуктами сельского хозяйства обеспечиваются специалисты (молоко, овощи)».
Главный врач и коллектив больницы видели только безграничные перспективы: вести работу в городе и на периферии, расширять коечный фонд и принимать все больше душевнобольных, развивать подсобное хозяйство, осваивать новые методы лечения и просто работать на благо Родины. Но грянула Великая Отечественная война, которая разрушила полностью психиатрическую больницу и уничтожила практически полностью психоневрологическую сеть в крае.

Еще в царской России в XIX веке в психиатрических больницах труд рассматривался не как наказание, а как эффективное терапевтическое средство, которое помогало справиться с душевным недугом. В ХХ веке и в дореволюционный, и в советский период трудотерапия была популярна и выполняла сразу несколько задач. Время пациентов было занято полезным трудом. Они получали рабочую квалификацию и после окончания лечения могли применить полученные навыки за пределами больницы. Физический труд помогал облегчить в дальнейшем социализацию, приобщал к реальной действительности, помогал сохранить контакты с людьми и до 1920-30-х годов, когда лекарства в психиатрии еще практически не применялись, являлся одним из способов восстановления душевного здоровья.
Пациенты выполняли несложные работы (шитье, сборка простых механизмов, вязание сеток) под наблюдением врача-трудотерапевта. Работы и их продолжительность назначались с учетом состояния пациента и его навыков. Труд пациентов оплачивался, и деньги они получали после выписки. В Ставропольской психиатрической больнице было больше десятка разных мастерских, где работали пациенты и наемные работники. В каждом отделении имелась комната для трудовой терапии. 
В нашем архиве сохранилась редкие фотографии 1932 года: конвертопереплетная мастерская больницы и технологической карты изготовления конвертов из макулатуры. Помимо конвертов в мастерской делали блокноты, коробки разных размеров, картонные игрушки, разные папки, переплетали книги и журналы.

В отчете о деятельности больницы за 1911-1912 годы подробно рассказывается об устройстве и работе слесарной мастерской:  
«Слесарная мастерская первоначально была устроена прямо под окнами беспокойного женского отделения и стук мастерской доносился в палаты. Во время капитального ремонта слесарная была переведена во временное помещение в хозяйственном корпусе, а старая мастерская была разобрана совершенно. В 1912 году при устройстве электрической станции при ней было устроено довольно обширное специальное помещение для мастерской и там функционирует с ноября 1912 года мастерская». 
Рабочие в слесарной мастерской изготавливали ключи, ведра, тазы, бидоны для керосина, железные формы для хлеба, железные лопатки для сала, мерные кружки, мыльницы, водосточные трубы, батарейные решетки – более 200 изделий, о чем подробно рассказывается в отчете. Проводили мастера и мелкий ремонт. Запаивали лампы и чайники, поправляли ведра, ремонтировали сани, краны, фонари, водосточные трубы, линейки (конные повозки). «В слесарной мастерской сделан горн, а от него кирпичная вытяжка на крышу здания». 
Вся слесарная и кузнечная работа делалась силами больницы, что позволяло экономить собственные средства и не зависеть от сторонних мастеров. В мастерских трудились наемные рабочие и мужчины из спокойных отделений. Тогда важной составляющей лечения была трудовая терапия. Еще в XIX веке в психиатрических больницах труд рассматривался, как эффективное лечебное средство при душевных недугах. В ХХ веке в таких мастерских продолжали трудиться пациенты – это помогало им не терять связь с обществом и оставаться ему полезными, получать полезные навыки. К работе в слесарной и в других мастерских душевнобольные могли допускаться только доктором.

Руководство больницы понимало, что имея в городе одно учреждение, в котором преимущественно лечились пациенты с хроническими заболеваниями, невозможно оказать помощь всем нуждающимся и принимать оперативно больных в остром состоянии. Для этого была поставлена грандиозная цель – перестроить полностью систему организации помощи в Орджоникидзевском крае. Требовалось оптимизировать движение больных, освободить больше коек для впервые заболевших, работать на периферии. 
Велась масштабная работа, в результате которой был увеличен коечный фонд более чем до 800 мест. Хронических больных перевели в Октябрьское отделение. А на главной территории развернули дополнительные места для пациентов с острыми состояниями. 
Уже несколько десятилетий в больнице функционировали мастерские. Они давно окупили себя, подтвердили свою важность и нужность для работы больницы, но до сих пор не были утверждены внутренним уставом. И только с 1 января 1940 года мастер­ские включили в структуру больницы, и они стали ее законными структурными подразделениями. Всего на центральной территории больницы имелось 47 зданий (отделения и хозяйственные помещения), в колонии (Октябрьское отделение) – 20 зданий.
Согласно приказу Наркомздрава РСФСР № 228 от 16.03.1939 года, Ворошиловская психиатрическая больница обслуживала кроме собственного края частично население Краснодарского края, Ростовской области, Дагестана. За ними по больнице закреплялся коечный фонд: Орджоникидзевскому краю – 560 коек. Краснодарскому краю – 150, Ростовской области – 75, Дагестанской АССР – 15.
Количество коек и структура Ворошиловской психоневрологической больницы в 1940 году: Мужское беспокойное отделение – 72 койки; Полуспокойное – 65; Спокойное – 20; Мужское отделение нетрудоспособных хроников – 95; Мужское отделение трудоспособных хроников  – 50; Женское беспокойное отделение – 72; Женское полуспокойное – 75; Женское спокойное – 25; Женское отделение нетрудовых хроников – 48; Детское отделение – 50; Соматическое (муж. и жен.) – 18; Патронаж – 200. К этим отделениям в октябре 1940 года прибавилось судебно-психиатрическое – на 20 коек.
Итого  – 815 коек.

В 20-х годах в Ставропольской психиатрической больнице в одной из первых в стране начали проводить занятия по лечебной физкультуре для пациентов. Активно это направление начало развиваться при А.Я Дорште и продолжило внедряться в терапевтический процесс при главном враче Малиновском К.Н. 
Именно Адольф Яковлевич настоял на том, чтобы была введена ежедневная обязательная зарядка и ЛФК для пациентов проводились системно на постоянной основе. Персонал тоже не оставался в стороне от спортивных занятий.
Именно Ставропольская психбольница стояла у истоков применения лечебной физкультуры в психиатрической и психотерапевтической практике. Позже, разработанную в больнице ЛФК, рекомендовали для применения в местах длительного пребывания (санаториях, пионерских лагерях) и местах заключения. 
В 1965 году в московском издательстве «Медицина» («Библиотека практического врача») вышла книга «Лечебная физическая культура в психиатрической больнице», обобщившая опыт применения лечебной физкультуры при психических заболеваниях в трех крупнейших психиатрических больницах РСФСР – Ставропольской, Тамбовской и Томской. Авторами этой книги для врачей-психиатров и психотерапевтов были заведующая детским отделением Светлана Александровна Каспарова и заведующая «санаторным» отделением Виктория Михайловна Свидло. А «единственным и незаменимым» инструктором по лечебной физкультуре, опытным, знающим и любящим свое дело, работающим и с пациентами, и сотрудниками, был Юрий Иванович Еремин. 
ЛФК в других больницах была как метод вспомогательный, рекомендательный и применялась больше энтузиастами. Но было отмечено, что регулярные спортивные занятия положительно влияли на результаты реабилитации пациентов и на возрастание интереса к спорту среди сотрудников. На территории Ставропольской больницы они играли в городки, баскетбол и волейбол, на специально оборудованных для этого площадках.

В 1939-40 годах по многим причинам было трудно открыть диспансер и его филиалы в районах края. Но было очевидно, что психиатрическая помощь там, на периферии, людям необходима. У жителей райцентров и деревень не было возможности ехать на консультацию куда-либо. Тогда больнице ничего не оставалось, как организовать выезды врачей-психиатров на места. 
Для этого в некоторых городах и районных центрах при поликлиниках были созданы периферические психоневрологические пункты. Здесь должны были вести прием больных с психическими расстройствами, ставить их на учет, лечить амбулаторно и оказывать социальную помощь.
Из-за того, что местные органы здравоохранения не могли выделить ни штатные единицы в этих пунктах, ни врачей и медсестер для них, организация работы внебольничной помощи легла на плечи руководства психиатрической больницы. Здесь выделяли штатных специалистов и отправляли их работать в районные центры. Психиатров не хватало, поэтому к работе привлекали врачей других специальностей на местах. Они проходили курсы по психоневрологии и после этого могли проводить прием. Работали велась под руководством врачей психбольницы.
Несмотря на все предпринимаемые действия, больница не могла отправить в каждый райцентр врача. Поэтому организовывались межрайонные психоневрологические пункты, количество которых постепенно увеличивалось. Два первых психиатрических межрайонных амбулаторных пункта для обслуживания сельского населения были организованы в 1939 году в Черкесске и Георгиевске. К каждому из пунктов прикрепили близлежащие районы. Первейшие задачи пунктов были: вести учет психической заболеваемости сельского населения, оказывать специальную медицинскую помощь и отбирать больных для госпитализации в больницу. Планировалось по мере укрепления этих пунктов передать их содержание местным органам здравоохранения.
А.Я. Доршт в своей книге «Вопросы  организации лечебно-профилактического обслуживания психически больных в сельской местности»: «Уже в отчете за 1940 год указывается на то, что «работа этих пунктов является плодотворной: улучшен отбор больных в стационар, больные на месте получают амбулаторную помощь по месту жительства и решаются вопросы трудоустройства».
Благодаря всем этим мероприятиям психиатрическая помощь стала ближе к сельскому населению и более понятной ему. У людей появилась возможность посещать психиатра по месту жительства, и поток желающих попасть на первичный прием в краевой больнице снизился. В начале 1941 года количество психоневрологических пунктов выросло до 7. Вероятно, их стало бы еще больше, но в период Великой Отечественной войны психоневрологическая служба края была разрушена полностью.

22 июня 1941 года фашистская Германия напала на Советский Союз. Началась Великая Отечественная война. «Все для фронта! Все для победы!» – под этим лозунгом работали в тылу долгих четыре года. На фронт отправлялись формируемые воинские части, шла мобилизация трудоспособного населения, те, кто не пошел на передовую, не щадя себя, работали в тылу на полях, заводах и фабриках.
В первые дни войны большинство рабочих, врачей, медсестер и обслуживающего персонала Ворошиловской (Ставропольской) психиатрической больницы ушли на фронт. В больнице осталось 44 врача, 115 человек среднего медперсонала и 281 – всего работало 442 человека в главном корпусе и Октябрьском отделении. 
Адольф Яковлевич Доршт пока оставался на своем посту в больнице. Условия военного времени требовали от всех медицинских учреждений страны поднять уровень лечения на новый уровень и быть готовыми работать в новых условиях. В первые месяцы войны в Ворошиловск (Ставрополь) начали прибывать солдаты и командиры Красной Армии с психическими расстройствами и заболеваниями. На момент начала войны Ворошиловская психиатрическая больница являлась одной из образцовых больниц республиканского значения Наркомздрава РСФСР. Количество коек составляло более 800.
С началом войны ценность подсобного хозяйства больницы выросла в разы. Сейчас, в условиях военного времени, медучреждение обеспечивало продовольствием и пациентов, и медицинский персонал. Это удавалось делать даже после того, как часть коров и лошадей, все тракторы и машины были мобилизованы на нужды армии. Теперь количество мужчин-рабочих сократилось, теперь все сельскохозяйственные работы выполнял женский медперсонал и пациенты, способные работать. После переселения немцев-колонистов из подшефного колхоза на хуторе Молочном, все его поля и подсобное хозяйство было переведено на баланс больницы: 3500 га земли (в том числе 700 га посевных площадей, 600 га сенокосов), 550 голов крупного рогатого скота (из них 216 дойных коров), 1200 овец, 1000 голов птицы (кур, гусей и уток), 300 свиней, 119 пчелосемей, зернопродуктов около 600 тонн, сена – 1000 тонн, картофеля – 360 тонн. Это было настоящее богатство, но теперь нужно было искать дополнительные ресурсы, чтобы развивать колхоз. 
Часть всей продукции хозяйства психиатрической больницы безвозмездно сдавалась в доход государства и отправлялась в действующую армию: яйца, мясо, молоко, сотовый мед. У больницы имелись и табачные плантации, махорка с которых отправлялась во фронтовые госпиталя.

Удивительные параллели проводит история между прошлым и настоящим, между Ставропольской краевой психиатрической больницей №1 и Ставропольским медицинским институтом. И эта связь, появившаяся еще во время Великой Отечественной войны, только укрепляется с каждым годом и открывает перспективы для развития психиатрической службы края. 
В Ворошиловске (сегодня Ставрополь) медицинский институт был открыт в 1938 году. Первые выпускники получили дипломы без сдачи государственных экзаменов 1 августа 1942 года, а через два дня город был захвачен немецкими войсками. В сентябре 1941 года в Ставрополь был эвакуирован Днепропетровский медицинский институт, который слился с молодым Ставропольским мединститутом (сегодня ул. Морозова, 8). В это время и была сформирована кафедра психиатрии, клинической базой которой стала Ставропольская психиатрическая больница. Кафедру возглавил профессор Виктор Владимирович Браиловский. Заведующим кафедрой в Днепропетровском медицинском институте он был избран еще в 1936 году. Он уделял большое внимание детской психиатрии, разрабатывались вопросы терапии психических заболеваний. После эвакуации вместе с остальными сотрудниками кафедры в Ворошиловск (Ставрополь) В.В. Браиловский смог проработать меньше года – 6 сентября 1942 года он, его жена и сын были убиты фашистами.   
Немецкая оккупация Ставрополя в 1942-1943 годах прервала работу медицинского института и полностью разрушила психиатрическую службу края. В феврале 1943 года уже через 19 дней после освобождения Ворошиловска учебный процесс в мединституте возобновился. Начала работать и кафедра психиатрии, заведующим которой с 15 декабря 1943 по 20 июля 1944 был военврач 3-го ранга Илья Моисеевич Штехин.
С 1944 года кафедру возглавил приехавший из Самарканда ленинградский профессор Александр Захарович Розенберг. Под его научным руководством осуществлялось изучение периодических психозов, повторно возникающих психических расстройств.

Браиловский Виктор Владимирович родился в 1893 году. В 1917 году он окончил медицинский факультет Харьковского университета. А в 20-е годы начал работать в Ростове-на-Дону, где в группе коллег-психиатров занимался исследованиями посттравматического синдрома. 
1 июля 1925 года при Главном управлении местами заключений НКВД РСФСР был организован Государственный институт по изучению преступности и преступника, который занимался и вопросами судебной психологии. 
В Москве при административном отделе Мосгорисполкома создали первый кабинет по изучению личности преступника и преступности. Здесь работали криминалисты, социологи, психиатры, психологи, антропологи, биохимики и статистики. Они проводили исследования целого ряда судебно-психологических проблем, занимались всесторонним изучением личности правонарушителя. 
Такие кабинеты открыли в Киеве, Минске, Саратове, Ростове-на-Дону и других городах. Несмотря на то, что структура и деятельность кабинетов отличалась, в каждом предпринимались  интересные и даже смелые попытки изучения психологии отдельных видов преступлений, велась работа по экспериментальному развитию судебно-психологических исследований. 
В Ростове-на-Дону в 1926 году открыли такой кабинет и руководил его работой психиатр Виктор Владимирович Браиловский. Здесь изучали биологическую и социальную сущность преступности и преступника. В.В. Браиловский акцентировал внимание на проведение отдельных исследований по изучению физической конституции заключенных и их нервной системы. Результаты работы были опубликованы краевым Управлением здравоохранения в сборнике «Вопросы изучения преступности на Северном Кавказе». 
В кабинете профессор В.В. Браиловский занимался изучением и случаев серийных убийств на дорогах Ростовской области. Результаты работы выпустили в книге «Опыт био-социального исследования убийц». Виктор Владимирович составил инструкцию по поведению участников всероссийской переписи населения 1927 года, работавших в отдаленных районах Северного Кавказа. Позже ей пользовались краеведы и археологи. 
К работе кабинетов достаточно скоро изменилось отношение власти. Теперь в исследованиях, проводимых там, увидели мистицизм, буржуазные течения и религиозность – вещи недопустимые в советском обществе.
Преподаватели педагогического факультета в Ростове в 1930 году написали обращение в газету «Молот», в котором указали на сомнительности, опасность и недостоверность исследований кабинета, возглавляемого В.В. Браиловским. В этом же письме осуждалась работа педагогов, которые занимались философией, антропософией, психоанализом. Криминалисты также выступили против привлечения психологов и психиатров к ведение уголовных расследований.
Осуждали деятельность кабинета В.В. Браиловского и в 1929 году в журнале «Революция права» №1. В своей статье «Возрождение Ламброзо в советской криминологии» Сергей Яковлевич Булатов указал, что при изучении причин преступности является ошибочным выдвижение на первое место личности преступника, с тем, чтобы «через личность преступника познать корни преступности как социальной болезни». Автор статьи в качестве примера такой нежелательной деятельности назвал работу В.В. Браиловского «О вегетативной нервной системе убийц». Только в 80-х годах отец советской криминальной психиатрии Александр Бухановский начал говорить о необходимости и важности изучения личности преступника.
После  обращения коллег в газету «Молот» и изменения отношения к работе кабинета В.В. Браиловский спешно уехал на Украину. В 1936 году он возглавил кафедру общей и судебной психиатрии Украинского института усовершенствования врачей. 3 июля 1937 года Наркомздравом Украинской ССР ему было присвоено звание профессора. Вскоре он возглавил кафедру психиатрии Днепропетровского медицинского института. Его коллегами и учениками уделялось внимание детской психиатрии, вопросам терапии психических заболеваний. 
В августе 1941 года кафедра в составе всего института была эвакуирована в Ворошиловск (Ставрополь). В.В. Браиловский стал первым заведующим кафедрой Ставропольского мединститута. Его педагогический уже тогда был почти 17 лет. 
Когда началась оккупация Ставропольского края, В.В. Браиловский вместе с семьей и несколькими сотрудниками кафедры бежал из Ставрополя в район КМВ. Но там в 42 километрах от г. Пятигорска у Стекольного завода 6 сентября 1942 года он, его жена и сын были убиты фашистами.    

С первых дней Великой Отечественной войны началось развертывание госпиталей в тылу. Освобождали и переоборудовали здания разного назначения, призывали медицинских работников, приписанных к данному госпиталю, со складов для обустройства госпиталей передавали различное имущество. В Ворошиловске (Ставрополь) сразу организовали два госпиталя, но вскоре их число было увеличено. Начальниками госпиталей назначали врачей больниц, имевших опыт организационной работы и воевавших в Гражданскую и Первую мировую войну.
Главный врач нашей больницы Адольф Яковлевич Доршт был назначен начальником эвакуационного госпиталя № 3800. В документе Орджоникидзевского Крайздравотдела от 21 октября 1941 года сообщается: «Учитывая, что на базе психиатрической больницы развернут эвакогоспиталь № 3800 начальником которого назначен главврач больницы д-р Доршт А.Я., ввиду исключительного положения Нач.Санитарного Отдела СКВО бриг.врач т. Сырнев (неразборчиво) разрешает совместительство по руководству психбольницей».
Тогда развертывание госпиталей часто происходило на базе учебных заведений. Но перед тем, как сюда начинали поступать раненые, бывшие школы и училища нужно было переоборудовать, найти для них кровати, столы, тумбочки, одеяла, посуду, подушки, постельное белье, наладить поставки продовольствия и медикаментов. Для обеспечения госпиталей инвентарем привлекались различные местные организации, шефство над госпиталями брали колхозы и предприятия из десяти районов края. Здесь собирали и направляли в больницы мебель, одежду, обувь, мясо, масло и другие продукты. О госпитале № 3800 известно, что он был сформирован 8 сентября 1941 года на базе средней школы № 3 и психиатрической больницы. В госпитале работали сотрудники психиатрической больницы. Они лечили красноармейцев, доставленных из фронтовых госпиталей.
 К началу Великой Отечественной войны в стране не хватало военных врачей-психиатров. Возникла необходимость в организации психиатрической помощи солдатам и офицерам, в создании психиатрических подразделений рядом с фронтовой линией. В то время в больнице вместе с филиалами имелось более 800 коек. С полей и ферм больницы на фронт и в другие госпитали поставлялась мясная и молочная продукция, фрукты и овощи, мед и даже махорка. 
Госпиталь № 3800 работал вплоть до дня немецкой оккупации Ворошиловска (Ставрополь). Когда фашистские войска занимали город 3 августа 1942 года, в это же время шла спешная эвакуация госпиталя. А.Я Доршт успел вывести пациентов и сотрудников и даже часть госпитального имущества, добраться до нового места дислокации учреждения. За вывод госпиталя из оккупированного города был награжден орденом «Красной Звезды».

Подготовлено с использованием статьи «Работа эвакогоспиталей в Ставрополе в период Великой Отечественной войны» И.В. Карташева, Военно-исторический журнал № 12, 2019.

С началом войны в 1941 году А.Я. Доршт поступил на службу Красную Армию и возглавил эвакогоспиталь № 3800, располагавшийся тогда в г. Ставрополе. Адольф Яковлевич одновременно руководил им и больницей до 1942 года. В годы войны был начальником госпиталей № 3800; 2151; 3219. Дважды был контужен: 3 августа 1942 года и 12 ноября 1943 года. 
21 октября 1941 года А.Я. Доршт возглавил эвакогоспиталь №3800, расположенный в школе №3 и психиатрической больнице. Многие сотрудники медучреждения работали в госпитале и оказывали солдатам и офицерам психиатрическую помощь. 3 августа 1942 года в день оккупации города А.Я Доршт сумел вывести пациентов и сотрудников госпиталя № 3800, часть госпитального имущества и добраться до нового места дислокации учреждения. За вывод госпиталя из оккупированного города был награжден орденом «Красной Звезды».
В дальнейшем Адольфом Яковлевичем была организована работа госпиталей в Моздоке (1942), Владикавказе (1943), Краснодаре (1943–1944), на Украине, в Польше, Чехословакии, Германии. Много тысяч раненых солдат и офицеров Красной Армии были возвращены в строй. 
В военных госпиталях также проходили службу другие врачи психиатрической больницы – начальник медицинского отделения ЭГ № 3219 – З.М. Якубович, помощник начальника ЭГ № 2151 М.А. Шишков, начальник медчасти ЭГ № 4533 И.М. Штехин (см. Состояние здравоохранения на Северном Кавказе в условиях немецко-фашистской оккупации 1942–1943 годов. (на материалах Кубани и Ставрополья. Карташев И.В.). 
23 апреля 1943 года на имя А.Я. Доршта поступила высшая правительственная телеграмма из Москвы от Верховного Главнокомандующего СССР: «Передайте личному составу эвакогоспиталя НКО № 2151 и находящимся в нем на излечении раненым и больным, собравшим 23486 рублей на строительство санитарных самолетов, мой братский привет и благодарность Красной Армии. И. Сталин». 
В 1944 году еще одна высшая правительственная телеграмма из Москвы от Верховного Главнокомандующего СССР: «Краснодар. Начальнику госпиталя 3219 подполковнику медслужбы Доршт, зам. нач. госпиталя по политчасти майору Перлову. Передайте личному и переменному составу эвакогоспиталя №3219, собравшему 41230 рублей и 117800 рублей облигациями госзаймов на постройку санитарных самолетов для Красной Армии, мой боевой привет и благодарность Красной Армии. И. Сталин». 
С октября 1943 года эвакогоспиталь НКО № 3219, которым руководил А.Я. Доршт, дислоцировался в г. Краснодаре (Северокавказский фронт). В госпитале проходили лечение военнослужащие с ранением в грудь, живот, позвоночник, таз, голову (череп, глаз, челюсть, ухо, горло, нос). С  ноября 1943 года по май 1944 года поступило 17554 раненных и больных, проведено 1319 операций, 940 переливаний крови, наложено 3580 гипсовых повязок, возвращено в строй 1992 человека. За высококвалифицированное медицинское обслуживание раненных подполковник медицинской службы А.Я. Доршт приказом командующего Отдельной Приморской армии был награжден орденом Отечественной войны II степени. 
Объем работы, который выпал на долю А.Ю. Доршта был поистине велик, так как временами в его госпитале № 3219 находилось на извлечении до 5-7 тысяч раненных, в частности в г. Львове (Первый Украинский фронт).
11 марта 1946 года А.Д. Доршт был уволен в запас в звании подполковника медицинской службы. Ему предложили возглавить все психоневрологическое дело  в Республике, было предложено работать в качестве директора института психиатрии в Москве, стать главным врачом ряда республиканских больниц: Курской, Калининской, Казанской. Но Адольф Яковлевич вернулся домой и возглавил Ставропольскую психиатрическую больницу (в то время республиканскую) и одновременно всю психиатрическую службу края.
А.Я. Доршт в годы войны был награжден орденами «Красной Звезды» (1943), «Отечественной войны II степени» (1944), медалями, в том числе «За оборону Кавказа» (1944), «За победу над Германией» (1945), «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» (1947). В послевоенное время – орденом Ленина (1949), орденом Трудового Красного Знамени (1951).

С разницей в месяц были убиты немецко-фашистскими захватчиками пациенты Ставропольской психиатрической больницы №1 и первый заведующий кафедрой психиатрии Ставропольского мединститута. В масштабах исторической науки два этих события произошли почти одновременно, в масштабах психиатрии – они стали трагедией и невосполнимой потерей, которую нельзя забыть.
 О гибели выдающегося психиатра В.В. Браиловского сообщается в Акте комиссии о злодеяниях немецко-фашистских войск в г. Пятигорске в период оккупации от 23 апреля 1943 года.
«Граждане составили настоящий акт в том, что проживая в гор. Пятигорске в период временной оккупации немецкими захватчиками Ставропольского края и, в частности, гор. Пятигорска, мы были свидетелями фактов, совершаемых в нашем городе немецкими оккупантами злодеяниями в период с 9-го августа 1942 года по 10-е января 1943 года.
В доме 357 по советскому проспекту находилось ГЕСТАПО, которое 12-го августа 1942 года заставило зарегистрироваться все еврейское население и носить на груди белую шестиконечную звезду.
Одновременно с этим всему еврейскому населению было предложено организовать «Еврейский комитет», через который и эксплуатировался на тяжелых работах безвозмездно труд еврейского населения в пользу немецких захватчиков. Указанным комитетом по принуждению оккупантов проводились различные поборы в пользу немецких разбойников. В то же время немецкими оккупантами для евреев была запрещена всякая оплачиваемая работа в учреждениях, занятых ремеслом и торговлей.  
5-го сентября 1942 года немецким комендантом было опубликовано провокационное объявление, предлагающее еврейскому населению явиться в сборный пункт /кавалерийская казарма/ для регистрации и последующего их «переселения» в менее населенный пункт. Причем немецким командованием в лице майора Пейфера было заявлено, что переселение произойдет в район Ставрополя и о том, что каждая семья имеет право на провоз до 30 кг багажа и в неограниченном количестве денег и ценностей.
Провокационно вывезенные 6 сентября 1942 года евреи в количестве 2800 чел. в Минеральных Водах, в 42 километрах от гор.Пятигорска у Стекольного завода были физически уничтожены путем расстрела и умерщвления в специально приспособленных машинах. В числе физически уничтоженных в Минеральных Водах были научные работники, известные всему городу врачи…профессор-психиатр Браиловский Виктор Владимирович…, много стариков, женщин, детей.
Впоследствии всему городскому населению Пятигорска стало известно о том, что после физического уничтожения вывезенных евреев, обнаруженных закопанными в танковых рвах около Стекольного завода – ограбленные вещи были свезены в специальные распределители и были распределены среди лиц, принимавших участие в физическом уничтожении евреи».

3 августа 1942 года Ворошиловск (Ставрополь) был захвачен немецко-фашистскими войсками. Они имели четкое представление о расположение городских объектов и знали, где находится психбольница. Туда они отправились сразу.
На захваченных территориях оккупанты незамедлительно приступали к осуществлению профилактической зачистки от психически больных и некоторых других категорий населения. Немецким командованием был разработан план «Ост» – обширная программа по установлению господства в Восточной Европе и СССР. Программа предполагала освобождение жизненного пространства для немцев и прочих «германских народов». Местное население уничтожали или выселяли на другие территории. В соответствии с планом «Ост» пациенты психиатрических больниц должны были уничтожаться полностью. В Ставрополе этим занимались члены Айнзацкоманды 12 Айнзацгруппы Д.
Пациенты психиатрической больницы были уничтожены в первые дни оккупации города. О том, как это происходило, рассказывается в нескольких архивных документах. Здесь и следующих историях мы опубликуем эти документы, чтобы читатели отчасти смогли представить тот ужас, который происходил в больнице в годы войны, то, что пришлось пережить и вынести медицинскому персоналу и пациентам.  

Заявление
При оккупации нашего города с первых же дней немецкими оккупантами было предложено директору психбольницы приготовить больных для отправки их в Донскую Балку и через ½ часа после этого распоряжения подъехала машина во двор больницы, которая была без окон, обитая железом и дверь ее герметически закрывалась, на полу была деревянная выдвижная решетка. Когда открыли машину и началась посадка больных, я спросила проводника /переводчика/ как же больные могут ехать в такой машине? Ведь они задохнутся. Проводник ответил, неважно им будет легко, они будут всего 2 секунды в сознании и 2 без сознания и через 4 секунды наступает смерть. Сама я видела, какая была посадка, когда больные сопротивлялись и держались за дверь, то немецкий офицер вынимал из кармана ножницы и прокалывал ими руки и ноги больных, чтобы они их убрали и плотней можно было бы закрыть машину. 
От сестры хозяйки психбольницы гр-ки Малюшковой Матрёны Ивановны.

Об уничтожении пациентов Ставропольской психиатрической больницы сохранилось несколько архивных документов. В заявлении врача Киселевой А.А. сообщается шокирующий факт: первыми в душегубки фашисты посадили пациентов детского отделения.  
 Заявление
Я считаю необходимым заявить Вам о злодеяниях немецких захватчиков, которые они учинили в г. Ставрополе над душевно-больными детьми. 
После захвата г. Ставрополя немецкими захватчиками дня через 3-4 приехал доктор Шульц, который был заведующим медотделом при городской управе, в психбольницу с двумя немецкими офицерами, фамилия которых мне неизвестна и прошли в кабинет к главврачу психбольницы доктору Гамбарову. Приблизительно через час после их посещения, было дано распоряжение нам врачам больницы подготовить больных в течение 2-х часов для эвакуации в с. Донское (40-50 км. от г. Ставрополя). Были составлены списки на больных, где указаны были и диагнозы. Подготовлены собственные вещи больных, больные были одеты в чистое белье и верхнее платье. Часа в три дня въехала во двор психбольницы немецкая закрытая машина-карета, в которую и было предложено поместить больных для отправки в с. Донское. На вопрос нужен ли персонал для больных ответ был – нет. Поместили в первую очередь в карету детей, когда одна из нянь Соловьева попросила разрешения войти в машину и усадить детей поудобнее, ей было отказано в этом, вещей больных не приняли, усадили детей и в ту же машину стали сажать взрослых беспокойных больных, потом дверь мгновенно закрылась и машина двинулась.
Минут через 20-30 машина вернулась с чисто вымытыми полами и забрала остальных больных.
Учитывая все вышеизложенное нам всем присутствующим при отправке больных стало понятно, что больных наших уничтожили.
Киселева А.А.

В списке пациентов больницы, вывезенных немецкими оккупантами в период с 5-августа по 20 октября 1942 года числится 15 детей. Младшему – 7 лет, старшему – 17 лет.  

Вартанова Елизавета Александровна вспоминала: «Во время бомбежки 3-го августа 1942 года у меня был выходной день. Я тогда работала старшей фельдшерицей соматического отделения. В тот же день я имела возможность выехать со своей семьей в село к родственнику, но по пути у нас лошади были заменены более уставшими, и мы остались в городе на окраине. На место работы я вышла 5 августа.
Придя на работу, я пришла в ужас, узнав о том, что больных нашего отделения и детского отделения немцы увезли якобы в Донскую Балку. Нет сомнения в том, что все сотрудники больницы не верили в то, что наши больные еще живы, но вслух высказать свое мнение боялись. Персонал жил в эти часы, как во сне. В нашем отделении находился больной, некто Львов, который совершенно случайно спасся от машины и все эти дни проводил в саду больницы, куда ему и носили кушать, впоследствии он попал в горбольницу, а затем приехала к нему жена из Кисловодска, и они жили у моей родственницы, боясь выехать домой. При мне приезжала огромная машина закрытого типа, производящая жуткое впечатление. Увидя её, я убедилась, что они нас обманывают и не вывозят больных в село, а убивают их в машине. С машиной приезжал офицер Геринг с солдатами и своим переводчиком и приказывал собирать к машине всех больных клинического отделения, а также и патронажных больных, приказывая – за каждого ушедшего больного будет отвечать головой виновный персонал. Уже при хозяйничании немцев у нас было маленькое отделение…
Однажды рано утром совершенно неожиданно для нас во двор въехала машина. Увидев ее, мы поняли, зачем, и нас охватил такой ужас, что мы не знали, что делать, и закрыли двери на замки. Но приехавший офицер поднял крик и шум визгливым голосом, требуя через переводчика немедленной выдачи больных, сам вошел в отделение, пересчитал больных и приказал их выводить. Мы под большим страхом заявили, что без врачей мы никого не дадим. Он на нас кричал и ругался по-немецки, говоря: «Русская свинья». Когда пришли доктор Гамбаров и доктор Отаянц, он стал кричать на них. Убедить его в том, что у нас имеются сознательные больные, подлежащие выписке, врачи не могли. Он разъярился, как тигр, крича и берясь за наган. У нас все-таки была надежда какими-либо путями спасти двух больных. Во время суеты я побежала на кухню, где работал сознательный больной, которого зовут Павлик, и сказала ему уйти через сад, чтобы не попасть в машину… Офицер стал угрожать персоналу и доктору Гамбарову посадить за него всех в машину и даже тянул за рукава, толкая в машину. Уезжая, он вспомнил про еще одного больного Саркисова, сам побежал осматривать отделения и приказал ему идти за собой. На второй день вещи больных были выброшены из отделения под насмешки немцев.
Все пережитое, происходившее на наших глазах, невозможно описать, и еще больше – невозможно забыть».

Писатель Алексей Толстой был председателем Чрезвычайной Государственной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков на временно оккупированных территориях. В статье «Коричневый дурман»:  
 «В городе Ставрополе немцы 10 августа умертвили окисью углерода в машинах 660 больных психиатрической больницы. 12 августа немцы вывезли в район аэродрома три тысячи пятьсот жителей еврейской национальности и расстреляли их из автоматов. 15 августа вывезли на территорию психиатрической больницы еще пятьсот граждан еврейской национальности, расстреляли и зарыли в силосных ямах. Кроме этих массовых убийств, немцы арестовывали и уничтожали русское население города, — людей им нежелательных по тем или иным причинам. Всего немцами убито в Ставрополе свыше пяти тысяч пятисот человек русских и евреев.» (газете «Правда», № 194, от 8 августа 1943, с.2.)

Едва только передовые немецкие части начали входить в город со стороны Октябрьского отделения больницы, как сразу же началось окружение всего этого района моторизованной частью. Между тем в самом Октябрьском отделении, как и в Главном корпусе, лечилось немало красноармейцев и командиров, которые сразу поняли, что им грозит.
Старожил города, житель Октябрьского предместья Юлиан Петрович Григорьев, со слов многочисленных свидетелей, сообщил авторам этой книги, что с появлением у Октябрьского отделения психбольницы немецких мотоциклистов из больницы начали разбегаться больные. Они прятались в усадьбах местных жителей, где переодевались в штатскую одежду. Немцы гонялись за больными, безжалостно расстреливая из пулеметов и автоматов. Было убито более десяти человек, но часть все же сумела спрятаться.

Зав. Октябрьским отделением, врач Гнездилова М.В. в заявлении Председателю Ставропольского Исполнительного комитета депутатов трудящихся рассказала, как отсюда увозили пациентов в машинах смерти – «душегубках»: 
Считаю своим долгом сообщить Вам о злодейском уничтожении немецкими захватчиками душевно-больных, находящихся в Ставропольской психбольнице.
6 августа 1942 года в Октябрьское отделение психбольницы явились два немецких офицера, из которых один был врач, а второй – гестаповец в сопровождении переводчика и вызвали к себе врачей больницы. В категорической форме предложили нам немедленно составить списки всех больных с указанием диагноза, давности заболевания и подготовить их для эвакуации в село Донское. На наш вопрос, какой персонал должен будет сопровождать больных и какие вещи подготовить к отправке, они сообщили, что персонал уже имеется свой, и что больница в Донском вполне оборудована. Списки с указанием диагноза им были нужны, якобы, для того, чтобы завтра должна быть комиссия из немецких врачей, которая отберет больных хроников для эвакуации. Отправку больных в Донское немцы объясняли тем, что в военное время неудобно и опасно держать душевно-больных вблизи города.
На другой день 7 августа во двор больницы въехала огромная крытая машина, и началась «погрузка» больных. Ни списки больных, ни истории болезни приехавших немцев не интересовали. Больных грузили в машину стоя, забивали ими машину вплотную, никаких вещей брать не разрешали, беспокойных, возбужденных больных сажали вместе со спокойными больными. Машина внутри была оцинкована, дверцы герметически закрывались. Через 40-50 минут после отъезда машина возвращалась за новой партией больных. Вид машины, количество усаживаемых больных в герметически закрывающуюся машину, быстрое возвращение (село Донское находится в 40-50 кил. от Ставрополя) убедили нас, что это была не эвакуация больных, а их уничтожение.
Погрузив последнюю машину, немцы собрали весь персонал, и гестаповец объявил, что все теперь освобождены, могут искать себе новую работу, а грустить об увезенных больных не стоит, т.к. им там, куда их увезли, гораздо лучше.

В своих воспоминаниях Давид Степанович Гамбаров писал, что удалось спастись 93 больным. Правда, он не уточнял – из Октябрьского отделения (филиала) или всего в городе. Что произошло дальше, повествует та же докладная записка врача Гамбарова, написанная им уже после освобождения города. На основании докладной записки Гамбарова был подготовлен акт «Об уничтожении оккупантами Ставропольской психиатрической больницы» от 11 июля 1943 года:

Мы, нижеподписавшиеся: исполняющий обязанности главного врача психиатрической больницы республиканского значения Нар-комздрава РСФСР Гамбаров Давид Степанович, врачи этой больницы – заведующие отделениями Гнездилова Мария Владимировна, Куц Мария Григорьевна, Киселёва Анна Александровна, медицинский статистик психбольницы Иванова Елена Васильевна, санитарка психбольницы Малюшкова Матрёна Ивановна, старшая фельдшерица Вартанова Елизавета Александровна и комендант психбольницы Апальков Иван Иванович – составили настоящий акт о злодеяниях, произведенных немецко-фашистскими захватчиками в Ставропольской психиатрической больнице в период с 5 августа по 20 октября 1942 г.

4 августа 1942 года в Ставропольскую психиатрическую больницу явились два немецких военных врача в сопровождении заведующего методотделом городской управы доктора Щульца и переводчика и приказали исполнявшему обязанности главного врача психбольницы доктору Гамбарову подготовить всех душевнобольных для отправки в села Донское и Пролетарское, так как по существующим немецким законам душевнобольные в городе и возле города находиться не могут. Больные должны отправляться только в одной больничной одежде, без каких-либо вещей и без работников психбольницы, так как в больницах Донского и Пролетарского есть всё необходимое оборудование и немецкий медицинский персонал.

5 августа 1942 года в психбольницу приехали немецкие солдаты из команды «СС» во главе с обер-фелъдфебелем Герингом на больших крытых автомашинах. Автомашины герметически закрывались, внутри были обиты оцинкованной жестью, без окон и без сидений. Немцы сажали в автомашины по 70-75 больных, не проверяя по спискам и не требуя никаких других документов. После посадки больных двери автомашин немедленно закрывались и запирались на замок. Крики посаженных в автомашины больных прекращались вскоре после пуска мотора автомашины. Через час-два автомобили возвращались за следующими партиями больных. Таким путём 5, 7 и 10 августа 1942 года было вывезено 632 душевнобольных, в том числе и дети из городского отделения, Октябрьского отделения психбольницы, из городского патронажа и из патронажа на хут. Молочном, а всё имущество больницы: мягкий (инвентарь), твёрдый инвентарь и продукты больницы – были расхищены. 22 августа 1942 года по распоряжению немецкого гестапо фельдфебелем Шмитцем были таким же путем вывезены 12 чел. больных, поступивших в психбольницу после 10 августа 1942 года. 20 октября 1942 года была вывезена из психбольницы ещё одна, последняя партия вновь поступивших душевнобольных в количестве 16 чел. тем же фельдфебелем Шмитцем, причём вывозились и не душевнобольные. Так был вывезен Саркисов, больной алкогольным делирием. Всего из Ставропольской психбольницы было изъято и вывезено 660 человек, а психиатрическая больница была закрыта. Вывезенные из Ставропольской психиатрической больницы в сёла Донское и Пролетарское душевнобольные не попали, а были умерщвлены. Это подтвердил бывший заведующий отделом Ставропольской городской управы доктор Шульц при обращении к нему, (а также) переводчик, бывший с немецкими офицерами в психиатрической больнице 4 августа 1942 года, санитарке Малюшковой М.И. Это подтверждает сама организация вывозки душевнобольных в герметически закрываемых автомашинах, которые возвращались через один-два часа, в то время как до ближайшего села Донского – 45-50 км.

Судебный эксперт медотдела городской управы доктор Грозин сообщил доктору Гамбарову о том, что умерщвление душевнобольных Ставропольской психиатрической больницы произведено путем отравления окисью углерода из выхлопной трубы в отверстии пола герметически закрываемых автомашин.
Исходя из изложенного, установлено, что непосредственными виновниками уничтожения 660 душевнобольных Ставропольской психиатрической больницы являются: бывший заведующий медицинским отделом Ставропольской городской управы доктор Шульц, обер-фельдфебель Геринг, фельдфебель Шмитц и два немецких врача, фамилии которых переводчик сообщить отказался, заявив, что всё это делается по приказу германского командования.

При отступлении немцев из города Ставрополя 21 января 1943 года Ставропольская психиатрическая больница, построенная в 1907 году, являющаяся одной из крупнейших, прекрасно оборудованной больницей союзного значения, немецко-фашистскими захватчиками была полностью уничтожена, чем был нанесен материальный ущерб на сумму 8 867 263 руб.
Исполняющий обязанности главного врача психбольницы Гамбаров
Доктор Гнездилова
Доктор Куц
Доктор Киселёва
Медстатистик Иванова
Санитарка Малюшкова
Старшая фельдшерица Вартанова
Комендант психбольницы Апальков

До сегодняшнего дня неизвестно, где же были захоронены убитые пациенты. Есть предположения, что в противотанковом рву под селом Бешпагиром, который создавался, как и там же устроенные доты и дзоты, многочисленные окопы и траншеи, для остановки немецких войск. В доказательство этой версии говорит то, что проезд машин в оба конца от психиатрической больницы Ворошиловска до рва и обратно занимает ровно два часа.

Так написал исполняющий обязанности главного врача больницы Давид Степанович Гамбаров в своем заявлении, в котором в деталях рассказал как и при каких обстоятельствах немецко-фашистские захватчики уничтожали пациентов Ставропольской психиатрической больницы. Все 660 душевнобольных были зверски задушены в газовых камерах. К больничному входу подъезжали огромные, герметичные машины. В них сажали пациентов. Машина трогалась, в отсек, битком набитый людьми, пускали угарный газ, и они умирали от удушья в страшных муках. 

В заявлении Председателю Ставропольского Исполнительного Комитета Депутатов трудящихся от 16 июля 1943 года сообщается: 

В дополнение к моему устному заявлению Вам о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков после оккупации города Ставрополя 3 августа 1942 года, считаю долгом изложить Вам все сказанное в письменной форме:

во время оккупации города я врач Гамбаров Давид Степанович исполнял обязанности главного врача психиатрической больницы республиканского значения Наркомздрава РСФСР.

После захвата города, в больницу явились 4 августа 1942 года два врача в сопровождении доктора Ш., в штабофицерских погонах с переводчиком и потребовали от меня сообщить им сколько состоит больных и где они находятся. Получив данные, врач, который вел со мной разговор, заявил мне, что необходимо срочно подготовить всех больных к эвакуации в села Донское и Пролетарское для дальнейшего лечения под наблюдением немецких врачей. На мое возражение, что незачем увозить их в сельские больницы, когда у нас имеется старая психиатрическая больница, врач заявил мне, что по немецким законам душевнобольные не могут находиться в городе, причем добавил, что никакого лишнего белья не требуется, и что необходимо отправлять в той одежде, в какой они находятся. На это заявление немецкого врача я вторично возразил, что с такими требованиями я согласиться не могу и убедительно прошу разрешить мне перевести мне всех больных в старую психиатрическую больницу, отстоящую от города на расстоянии 8 километров. На этот раз немецкий врач громко приказал переводчику сообщить мне, что его требование основано на приказе германского командования, и что необходимо в точности выполнить это приказание. Ни наших врачей, ни санитарок, ни персонала для сопровождения больных нам не нужно: больные будут увезены в автомобилях с немецким сопровождающим персоналом. После этого немецкий врач записал в своей записной книжке мою фамилию, адрес и состав моей семьи. Я просил через переводчика сказать мне фамилию врачей, отдающих мне приказание, но мне переводчик, после передачи моей просьбы немецкому врачу сообщил, что фамилию знать неважно, и что необходимо в точности выполнить это приказание. После ухода немецких врачей я отдал приказ о подготовке больных для эвакуации.

5-го августа 1942 года за больными приехали солдаты с кокардами на фуражках «череп и две берцовых кости» во главе с обер-фельдфебелем Герингом, который и руководил посадкой больных. Все солдаты были с револьверами. Автомобили были очень большие, имели кузова без окон, с одной двустворчатой дверью сзади запирающейся на замок. Автомобили вмещали 70-75 человек. При посадке немцы не требовали ни фамилий, ни списков. За неимением сидений, больным пришлось стоять. Большинство больных входило спокойно, часть же, небольшая, сопротивлялась, и когда их сажали силой, начинала громко ругаться. После посадки больных двухстворчатая дверь была закрыта, причем персонал психбольницы обратил внимание на резиновую прокладку на дверях. На закрытую дверь был повешен замок. Больные подняли сильный крик, заработал мотор и машина тронулась с места. 

Машина направилась к вокзалу и через 2 часа вернулась обратно за новой партией больных. На мое замечание, каким образом, так быстро вернулись, оберфельдфебель Геринг сказал мне через переводчика: что у немцев все делается быстро и что у них очень сильные и хорошие машины. Таким же образом одновременно были вывезены больные из Октябрьского отделения психбольницы, где находилось 264 больных, и где в то время были старший врач Гнездилова Мария Владимировна, заведующая отделением доктор Куц Мария Григорьевна и весь дежурный персонал Октябрьского отделения и проживающие на территории больницы служащие. Из городского отделения были вывезены 93 больных, находившиеся в это время в больнице и еще 175 больных, доставленных в больницу из городского патронажа для эвакуации. Из патронажа на Молочном Хуторе были вывезены 100 больных. Все означенные были вывезены в течение трех дней – 5, 7 и 10 августа 1942 года, на что и был отдан приказ по больнице за №226. Всего было вывезено 660 больных. После вывоза всех больных мне было приказано через заведующего медотделом доктора Ш. немедленно освободить два больших двухэтажных корпуса для нужд немецкого командования, а самому открыть отделение на 15 коек в бывшем детском отделении, на мое возражение, что 15 коек не могут удовлетворить нужды Ставропольского края, мне было сказано, что отделение по заполнению будет разгружаться. 

Все имущество Октябрьского отделения, продукты питания, мягкий инвентарь и весь твердый инвентарь были расхищены и частично сожжены. Из открытого отделения 22 августа было вывезено 12 больных и 20 октября 16 больных, а всего с ранее перечисленными больными, как я уже упомянул, 660 больных.

Считаю необходимым упомянуть, что в последний раз, после осмотра накануне 19 октября 1942 года, немецкими офицерами, занимаемого отделения, утром 20 октября в 7 часов утра, я был вызван по телефону в больницу, где и было мне объявлено, что по распоряжению гестапо необходимо немедленно выдать для эвакуации 17 больных. из 17 больных больной Петриченко Павел Антонович, как выздоравивший, подлежал выписке и персоналом кухни, где он в это время находился, была дана возможность убежать. В числе этих больных был и гр.Саркисов Аршак Константинович из города Ставрополя, страдающий алкогольным делирием. Никакие мои просьбы и увещевания, что он не душевнобольной, не подействовали на фельдфебеля Шмитца. Больной даже встал на колени, крестился, просил, но и это не помогло и больного силой посадили в машину. После посадки Саркисова, фельдфебель Шмитц стал считать больных, войдя в машину. Посчитал два раза и приказал срочно дать семнадцатого больного, и когда больного не удалось найти, стал кричать на меня, я также потерял самообладание и в свою очередь отвечал ему по-русски и также кричал как и он, обозлившись он приказал мне самому сесть в машину. Поняв, что он хочет посадить меня, я поддался его приказанию и уже было направился в машину, но стоявшие тут санитарки подняли такой сильный крик, что фельдфебель Шмитц даже побледнел и передал через переводчика, что оставляет меня на свободе, при непременном условии, доставить убежавшего больного через 2 часа, причем взглянул на часы. Затем через переводчика передал мне, что, если я в течение двух часов не найду, буду арестован. После отправки машины я позвонил о случившемся со мной заведующему медотделом доктору Шульцу Михаилу Юльевичу, который обещал, что немедленно выяснит в гестапо и результат мне сообщит по телефону, что он и сделал, сообщив мне, что гестапо распоряжение фельдфебеля Шмитца отменило, и мне нечего беспокоиться. 

До второго вывозы больных родные, приезжавшие за справками, направлялись в село Донское и Пролетарское, но оказалось, что туда больные не прибывали. Тогда я стал направлять родственников и родных больных в гестапо для выяснения места нахождения больных, но там родственники и родные никаких справок не могли получить. Кроме этого мне медотделом было запрещено направлять родных за справками в гестапо.

Обращением к доктору Ш. было уточнено, что все вывезенные больные умерщвлены, но каким способом доктор Ш отказался сообщить. При выяснении же этого вопроса у судебного эксперта медотдела доктора Грозина Александра Александровича оказалось, что заключенных в машине умерщвляли окисью углерода (угарным газом) из выхлопной трубы в отверстие пола герметически закрытого автомобиля. исходя из вышеизложенного прошу привлечь виновных совершенно неслыханного в мир злодеяния к судебной ответственности. Уцелевшие списки в истории болезни хранятся в больнице.

Во время оккупации города на главной территории психиатрической больницы и в филиале обосновались немецкие воинские части. Все пациенты были убиты. По настоянию заведующего медицинской частью созданной управы М.И. Шульца, по согласованию с немецкими властями, все медицинское оборудование больницы было вывезено и передано в распоряжение пяти немецких госпиталей, расположенных в городе (в бывшем здании сельскохозяйственного и педагогического институтов), а также в гражданские лечебные центры (2 горполиклиники, старую ортопедическую больницу на ул. Ломоносова, роддом, горэпидстанцию, детскую больницу, малярийную станцию и ортопедическую больницу доктора М.С. Макарова). Туда же передали мебель и часть лекарств.
Ставрополь был в оккупации пять месяцев. После ожесточенных боев под Сталинградом, немецкие войска на Северном Кавказе начали отступать. Уходя, гитлеровцы хотели оставить выжженную землю: они разрушали всю городскую инфраструктуру, жилые дома, школы, больницы, административные здания, дороги. Разрушили они и Ставрополь, не оставив камня на камне от корпусов и хозяйственных построек психиатрической больницы. На главной территории оккупанты сожгли и взорвали Центральный корпус, рассчитанный на 450 коек. Разрушили двухэтажное здание общежития, административный корпус, электростанцию и водокачку, хозяйственные строения, прачечную, баню, кухню и т.д. Мародеры растащили оконные рамы и двери, сломали печи и еще оставшееся здесь имущество.
Немецким подрывникам дали указание, разобрать кованую чугунную лестницу, изготовленную на заводе Руднева и Шмидта, перед подрывом здания главного корпуса. Лестницу должны были вывезти в Германию, но по неизвестной причине, сделать им это не удалось. Больничный корпус был взорван, но лестница уцелела и используется до сих пор. 
Оккупанты, отступая, взорвали и здания Октябрьского отделения. Здесь от бани, прачечной и других строений остались только голые стены. Разрушили водопровод, и потом, когда больница вернулась к работе, приходилось носить воду из родника. Не осталось жилья для медперсонала, рабочих и служащих, не было дороги. Они ходили пешком из города и обратно. 
Не было места и для новых пациентов. Тогда решили задействовать разрушенные церкви и храмы на территории монастыря. Наспех отремонтировали Серафимовскую церковь и там, где раньше была трапезная, поселили сотрудников больницы. Тогда же началось восстановление частично разрушенных двухэтажных кирпичных зданий – бывших монастырских келий, где и намечалось начать размещение вновь поступающих больных. А пока главврач Д.С. Гамбаров добился от местных властей помещения бывшей противочумной станции на ул. Советской, где после ремонта было размещено 35 больных.

Когда мы начали готовить проект, о Давиде Степановиче Гамбарове нам было известно немного. Он был исполняющим обязанности главного врача больницы в период немецкой оккупации. Его подпись была в акте «Об уничтожении оккупантами Ставропольской психиатрической больницы» от 11 июля 1943 года и других документах, рассказывающих о событиях тех времен и зверствах немецко-фашистских захватчиков. Период оккупации и убийство пациентов – одна из самых страшных страниц в истории больницы, и все это страшное время именно Давид Степанович Гамбаров возглавлял ее и пытался организовывать здесь работу. Он возглавил ее уже когда шла война, и часть персонала отправилась на фронт. Больница была захвачена немцами, и ее пациенты убиты. Мы знаем, что здесь, в оккупированном городе, спасти пациентов психиатрической клиники было невозможно, и противостоять захватчикам, главный врач и медицинский персонал (в основном, конечно, женщины) не могли. Но сделал то, что было в его силах: перед самым захватом больницы отпустил 93 выздоравливающих пациента, которые укрылись у жителей города. А когда позже фашисты заталкивали в душегубки пациентов больницы, не досчитались одного и потребовали, чтобы кто-то вошел в машину из персонала, шаг сделал именно Давид Степанович. Ему, после отступления немецких войск, осталась разграбленная и разрушенная до основания больница. И именно он начал делать тогда невозможное и такое нужное и важное дело – собирать утраченное и разграбленное, искать возможности размещать и лечить пациентов и восстанавливать психиатрическую службу края. К сожалению, его личность была незаслуженно забыта и имя его затеряно среди имен других выдающихся сотрудников больницы разных времен. Мы решили исправить эту историческую несправедливость и целенаправленно искали информацию о Давиде Степановиче Гамбарове: работали в местных и федеральных архивах и библиотеках, отправляли запросы в другие города, просмотрели сотни сайтов. Мы хотели узнать больше об этом человеке и сохранить память о нем.

Знакомство с Давидом Степановичем начнем с его биографии:

«Родился в гор. Поти Кутаисской губернии 25 сентября 1884 года. Родители мои были мещане и не имели никакого образования. Отец занимался домашним хозяйством. Условия жизни в семье хотя и были сносные, но временами приходилось нуждаться. По настоянию матери, вопреки желанию отца, был определен в Тифлисскую 2-ю мужскую гимназию. Будучи в пятом классе гимназии, я лишился отца. Оставшись без всяческих средств, мне пришлось давать уроки и содержать не только себя, но и мать. В 1902 году я окончил гимназию и получив пособие от гимназии, как сильно нуждающийся, в сумме ста рублей, поступил на медицинский факультет Харьковского университета, который и окончил в мае 1909 года.

По приезде на родину, поступил на службу в Городскую Управу сначала на должность санитарного врача, а затем ординатором городской больницы и лечебницы. В 1910 году был избран в г*** Потийской Городской Думы, в которой и состоял до 1913 года, находясь все время в оппозиции, каковая при новых выборах потерпела поражение. В 1914 году был мобилизован и отправлен на Юго-Западный фронт на должность старшего врача полевого военно-санитарного поезда №1646 в каковой должности и состоял до первого марта 1918 года, когда и был демобилизован. Как февральская, так и октябрьская революции застала меня в поезде, где все время состоял, будучи избираем, председателем комитета поезда. После расформирования поезда и демобилизации, в виду невозможности выехать на родину, жил в Ставрополе, занимался врачебною деятельностью. При захвате города добровольческой армией, был мобилизован и назначен старшим ординатором Ставропольского военного госпиталя, а затем переведен в Краснодар, где и заболел сыпным тифом. В виду осложнений болел 6 месяцев. По уходе добровольческой армии поступил добровольцем в Красную Армию 1-го марта 1920 года и был назначен в восьмую трудовую армию сначала младшим артиллеристом 47-го полевого госпиталя в гор. Грозном, а затем 1-го мая был назначен главным врачом эпидемического госпиталя №3 соорганизованного мною гор. Грозном. По случаю смерти жены и личной моей просьбы был переведен в гор. Ставрополь, где проживала моя семья, и назначен старшим ординатором Ставропольского военного госпиталя с 16 июля 1920 года; 6 августа этого же года был назначен главным врачом того же госпиталя, где и прослужил до 18 мая 1923 года, когда госпиталь был расформирован и я согласно моего ходатайства демобилизован на основании приказа РВСР и НК3 1922 года за №1305. Как родившийся в 1884 году арестам, обыскам и репрессиям ни разу не подвергался. После демобилизации 12 июня поступил на службу в Ставропольский Губздравотдел и был назначен на должность Заведующего лечебным подотделом. Имел десятилетний административно-врачебный стаж. Желал бы работать в этой области.

Заведующий лечебным подотделом Ставропольского Губздрава

Д. Гамбаров, 22 декабря 1923 г.»

По данным научно-справочного аппарата Российского Государственного военно-исторического архива, выявлены сведения о том, что лекарь, не имеющий чина Гамбаров Давид занимал должность старшего врача Дворянского Имени ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА Великой Княжны ОЛЬГИ НИКОЛАЕВНЫ передового военно-санитарного № 164/14 поезда. В 1916 году приказами армиям Юго-Западного фронта Гамбаров Д. был награжден орденом Святого Станислава 3-й степени и орденом Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом.
Известно, что в 1930 году Д.С. Гамбаров становится заведующим зав. Райздравотделом. И в этой должности он инспектировал психиатрическую больницу, которую потом ему было суждено возглавить в военное время. В своем отчете он писал:

«Осмотренная мною Первая Краевая Неврно-Психиатрическая больница произвела вполне отрадное впечатление. Всюду видна заботливость и любовь к своему делу администрации больницы. Особенно много внимания уделено переоборудованию бывшего мужского беспокойного отделения, что в конечном результате дало возможность увеличить емкость больницы на 70 коек. Капитальный ремонт одного корпуса во дворе и приспособление его для работоспособных хроников на 30 человек также ценен для больницы. Весь ремонт больницы /мужское крыло/ произведен с большой обдуманностью и тщательностью. Оборудование электрического и водолечебного отделения завершают реорганизацию дела психпомощи на новых началах и формах. Считаю служебным долгом поблагодарить администрацию и весь коллектив больницы, дружная совместная работа которых поставила больницу на должную высоту. Не могу не отметить четкость и порядок в работе. Пища взятая на пробу непосредственно с котла в кухне оказалась очень питательной и вкусной. Хлеб также прекрасного качества и выпечки. Вся проведенная работа и расширение больницы на 100 коек, что особенно ценно для нужд психпомощи в крае, является достойным подарком к торжественным дням 15 годовщины Октября. 15 октября 1932 года Райздрав Гамбаров».

В 1933 году он стал помощником главврача по адмхозчасти Первой Краевой Нервно-Психиатрической больницы и проработал здесь 11 лет. Судьба его закончилась трагически. Во время оккупации он исполнял обязанности главного врача, участвовал в восстановлении больницы после освобождения города, но 5 апреля 1944 года был арестован по обвинению в пособничестве оккупантам. Тогда некоторые руководители и рядовые сотрудники медицинских учреждений, оказавшихся на оккупированных территориях, обвинялись в пособничестве фашистам. По решению Военного трибунала войск НКВД Ставропольского края 5 мая 1945 года Д.С. Гамбаров был осужден к 20 годам лишения свободы. 9 августа 1946 года Военной коллегией Верховного суда СССР приговор был отменен за отсутствием состава преступления. Но продолжить заниматься любимым делом и вернуться в больницу, которую он восстанавливал, Давиду Степановичу было не суждено. Через два дня после отмены приговора 11 августа 1946 года он умер в ОЛП-6 ОИТК Вологодской области.

Кто бы мог подумать, что осмысление истории ставропольской психиатрии и поиск новых фактов местами будет превращаться в почти детективную историю, в которой мы сопоставляем архивные документы с пожелтевшими фотографиями и с трепетом ищем на их обратной стороне даты и надписи.
Эта история началась с большого стенда, который много лет висел на стене на кафедре психиатрии Ставропольского государственного медуниверситета. На стенде были фотографии всех заведующих кафедрой с момента ее основания, их подпись и короткая биографическая справка. С этого стенда на нас смотрел круглолицый мужчина с зачесанными назад слегка вьющимися волосами и было подписано, что это Виктор Владимирович Браиловский. Он приехал вместе с эвакуированным Днепропетровским медицинским институтом в 1941 году. Здесь он возглавил вновь образованную кафедру психиатрии и, возможно, заведовал бы ею много лет, но война опять вмешалась в жизнь и уничтожила ее. 3 августа 1942 года началась оккупация Ставрополя. В.В. Браиловский вместе с семьей и некоторыми сотрудниками кафедры бежал в район КМВ. Но там в 42 километрах от г. Пятигорска у Стекольного завода 6 сентября 1942 года он, его жена и сын были убиты фашистами.
Но это все узнаем позже, а пока почти ничего не было известно о выдающемся ученом, первом заведующем кафедрой психиатрии в Ставрополе. Поиски только начинались.
У нас был только портрет со стенда, явно виртуально вырезанный из какого-то коллективного фото. И теперь нам важно было отыскать первоисточник. Мы нашли эту фотографию на сайте Ростовского государственного медицинского университета. Подпись под фото: «Проф. А.И. Ющенко среди своих учеников – научных работников психоневрологической клиники СКГУ. (Ростов-на-Дону. Май 1928 г.)». По левую руку от выдающегося советского психиатра, профессора Александра Ивановича Ющенко сидел человек, которого мы до сих пор считали В.В. Браиловским.
Теперь хотелось узнать больше об этой фотографии: «Возможно, на ее обратной стороне подписан каждый из присутствующих», – подумали мы. Установили, что она опубликована в книге «История кафедры психиатрии РостГМУ. От Императорского Варшавского университета до наших дней». Мы узнали, в какой именно из российских библиотек хранится эта книги и обратились за помощью в Ставропольскую краевую универсальную научную библиотеку им. М.Ю. Лермонтова. В рамках межбиблиотечного обмена мы получили эту книгу.
В книге нам встретилась любопытная фотография, которая окончательно развеяла наши сомнения. Фото было сделано в 50-х годах. На нем рядом с А.Я. Дорштом сидел тот самый человек, которого долгое время мы принимали за Браиловского. Это оказался профессор Николай Николаевич Корганов. Он воевал, был полковником медицинской службы и исполняющим обязанности главного специалиста по невропатологии на Северо-Кавказском и Закавказском фронтах, дважды избирался ректором Ростовского государственного медицинского института, был членом-корреспондентом АМН СССР, под его руководством было защищено около десяти кандидатских и несколько докторских диссертаций, специализировался на детской психиатрии и невропатологии. Умер 21 мая 1961 года в Ростове-на-Дону.
В архиве Ставропольского государственного историко-культурного и природно-ландшафтного музея-заповедника им. Г.Н. Прозрителева и Г.К. Праве обнаруживается фотография 1936 года, на которой рядом с главным врачом А.Я. Дорштом сидит Н.Н. Корганов (теперь мы точно знаем, что это он). И вдруг с восторгом понимаем, что крайний справа в этом ряду – Марк Яковлевич Серейский в окружении врачей нашей больницы. Его имя хорошо было известно не только психиатрам и не только в России. Он сменил А.И. Ющенко на посту заведующего кафедрой РостГМУ и руководил ею до 1934 года. Но как он мог оказаться в Ставропольской психиатрической больнице?
«Марк Яковлевич трудился в психиатрической клинике I Московского медицинского института под руководством П. Б. Ганнушкина, вместе с такими выдающимися отечественными светилами, как Т. А. Гейер, М. О. Гуревич, Е. К. Краснушкин, Н. И. Озерецкий. Здесь он впитал традиции отечественной клинической школы, оформился как крупнейший психиатр-клиницист с терапевтической направленностью. Именно при Серейском М.Я. Ростовская кафедра заслуженно приобрела статус неформального психиатрического научного и организационно-методического центра Северного Кавказа.
Написан учебник психиатрии в содружестве с М. О. Гуревичем (с предисловием П. Б. Ганнушкина), выдержавший впоследствии целый ряд переизданий и, кроме того, переведенный на несколько языков. Ввел в лечебную практику передовые по тем временам методы — трудовую терапию и лечебную физкультуру. В клинике психиатрии РГМИ были внедрены инновационные на тот период препараты для лечения шизофрении» (Ист. rostgmu.ru).
Н.Н Карганов и М.Я. Серейский читали лекции для персонала Ставропольской психиатрической больницы с 1930-го по 1940-й годы. Также Марк Яковлевич «проявил интерес к кросс-культурной и этнической психиатрии, организовал ряд экспедиций по изучению психоневрологических заболеваний среди различных этнических групп населения Северного Кавказа… Во время этих поездок проводились клинические и научные конференции, велась методическая работа» (Ист. книга «История кафедры психиатрии РостГМУ. От Императорского Варшавского университета до наших дней»).
«Серейский М.Я. и Карганов Н.Н. систематически посещают больницу, руководят научной работой и проводят конференции. За три года в больнице проведено 71 научная конференция» (отчет о работе больницы за 1930–1932 гг). «За 1933 год состоялись 18 научных конференций больницы, из коих две с участием проф. Серейского М.Я. и 7 с участием проф. Карганова Н.Н.». (отчет о работе больницы за 1933 г).
В 1933 году А.Я. Доршт пишет: «Изучение проблемы трудотерапии стоит перед больницей особенно с тех пор, как проф. Серейский в середине прошлого года, разработав методику учета труда для больных и влияния трудовой деятельности на состояние их здоровья, поставил этот вопрос перед коллективом врачей для научного исследования. По ряду обстоятельств до того времени мы не приступили к этой работе, и только теперь выделяется бригада врачей, которая специально займется этой работой».
В архиве Ставропольского государственного историко-культурного и природно-ландшафтного музей-заповедника им. Г.Н. Прозрителева и Г.К. Праве обнаруживается еще одна любопытная фотография. Она была сделана в 1926 году в Ростове. Здесь профессор П.И. Эмдин, академик В.М. Бехтерев и академик А.И. Ющенко в окружении врачей-психиатров. Среди них А.Я. Доршт, Н.Н. Корганов (с которым мы уже познакомились) и В.В. Браиловский (которого мы так долго искали). Сомнений быть не могло, потому что фотографию подписывал лично А.Я. Доршт. (См. история «Главврач А.Я. Доршт – психиатр, первый в Ставропольском крае заслуженный врач РСФСР»)
Лицо В.В. Браиловского здесь было не рассмотреть, но мы нашли его на другой фотографии. На той, которую так долго рассматривали, но не знали, что это и есть Виктор Владимирович. Мы говорим о фотографии «Проф. А.И. Ющенко среди своих учеников – научных работников психоневрологической клиники СКГУ» из ростовской книги. Среди них Виктор Владимирович Браиловский. С помощью нейросети мы восстановили эту фотографию, и черты лица проявились. И мы увидели того, кого искали несколько месяцев.
Из Центрального государственного архива литературы и искусства Санкт-Петербурга нам прислали письма В.В. Браиловского. У нас в руках оказалось бесценное – его подпись. (см. история «Виктор Владимирович Браиловский – первый заведующий кафедрой психиатрии в Ставрополе»)
Параллельно искали лицо еще одного человека – Давида Степановича Гамбарова. Мы не могли поверить, что его нет ни на одной из коллективных фотографий, сделанных еще до войны. Давид Степанович работал в больнице с 1933 года, а во время войны и оккупации – исполнял обязанности главного врача, восстанавливал больницу после отступления немецко-фашистских захватчиков, но в 1944 года был арестован по обвинению в пособничестве оккупантам. 9 августа 1946 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговор был отменен за отсутствием состава преступления, а 11 августа Давид Степанович умер.
Мы анализировали фотографии и сопоставляли их со списками врачей из ежегодных отчетов 1930-х гг. и методом исключения нашли его. Мы склоняемся к тому, Д.С. Гамбаров есть на той же коллективной фотографии, сделанной в больнице в 1936 году, где сидят рядом А.Я. Доршт и Н.Н. Корганов, справа М.Я. Серейcкий, а слева, через одного человека Давид Степанович.

На фото Д.С. Гамбаров

Профессор Александр Захарович Розенберг возглавлял кафедру психиатрии Ставропольского медицинского института с 20 июля 1944 года по 1951 год. Он занимался восстановлением психиатрической службы края, руководил местным обществом невропатологов и психиатров, внес большой вклад в развитие психиатрии на Северном Кавказе. 
 «А. З. Розенберг родился на Украине в 1895  году. В 1925 году окончил Государственный Институт медицинских знаний, со  студенческих лет проявив интерес к психиатрии. По окончании института был оставлен в  психиатрическом отделении Института им.  В. М. Бехтерева сначала в  должности ординатора, а  затем заведующего отделением. Руководила психиатрическим сектором института в тот период Р.Я. Голант, ставшая учителем для А. З. Розенберга. На  базе психиатрических отделений Института им.  В. М. Бехтерева располагалась и  кафедра психиатрии ГИМЗа, составлявшая с ними единое целое. В  1931  году А. З. Розенберг избирается ассистентом кафедры (которую возглавила в 1928 году Р.Я. Голант), продолжая работу в тех же отделениях, но уже в новом качестве. 
В 1934 году А.З. Розенберг успешно защитил диссертацию на степень кандидата медицинских наук «Соматофрения Бехтерева и ее клиническое значение». И уже в 1937 году защищает диссертацию на  степень доктора медицинских наук «Бредовые психозы позднего возраста», которая была издана в 1939 году в виде монографии. В 1939 году А.З. Розенбергу было присвоено звание профессора. 
После начала Великой Отечественной войны А.З. Розенберг продолжает лечебную и преподавательскую деятельность на кафедре, которая, сменив базу, по-прежнему действует на  психиатрических отделениях в  больнице им. И.И. Мечникова и больнице им. В.В. Куйбышева. 
На общегородской конференции невропатологов и психиатров 30 и 31 мая 1942 года в Ленинграде А.З. Розенберг выступает с докладом «Особенности психозов, наблюдавшихся за истекший период Отечественной войны». 
В конце 1942 года А.З. Розенберг с явлениями тяжелой дистрофии был эвакуирован из Ленинграда.  Работу продолжил в Самарканде в эвакуационном госпитале, сотрудничая с кафедрой психиатрии Самаркандского медицинского института (зав. проф. В.И. Руднев)». Известно, что в 1942-1944 годах на базе психиатрической больницы в Самарканде функционировала эвакуированная из Ленинграда психиатрическая клиника Военно-медицинской академии под руководством проф. В.П. Осипова.
«В 1944 году А.З. Розенберг не вернулся в Ленинград, а занял предложенную ему кафедру психиатрии Ставропольского медицинского института. Он принял участие в восстановлении психиатрической службы края, возглавил местное общество невропатологов и психиатров. В 1951 году после «Павловских сессий» А.З. Розенберг был подвергнут жесткой критике. Ученик В.М. Бехтерева и Р.Я. Голант, автор оригинальной концепции «экзогенных моделей шизофрении», особого подхода к описанию инфекционных психозов был снят со всех должностей и практически лишен возможности продолжать профессиональную деятельность. 
В 1951 году А.З. Розенберг возвращается в Ленинград и занимает должность консультанта 2-й психиатрической больницы, специально созданную для него главным врачом М.Я. Ляховицким, который уже в 1952 году был уволен по известному «делу врачей». 
Во 2-й психиатрической больнице под руководством А. З. Розенберга был создан Ученый совет, который определял научную деятельность больницы, врачами велось более 10 диссертационных исследований. 
В 1954 году А.З. Розенберг занимает кафедру психиатрии Самаркандского медицинского института, возвратившись в  город, где он провел военные годы. Периодически приезжая в Ленинград, продолжал руководить научной работой сотрудников 2-й психиатрической больницы. Через год с небольшим, в  1956  году, он был вынужден оставить кафедру в  связи с  резким ухудшением здоровья. 
Вернувшись в Ленинград, А.З. Розенберг, несмотря на тяжелую болезнь, вновь занял должность консультанта 2-й психиатрической больницы. До последних дней своей жизни, уже не имея сил, лежа в постели, он продолжал писать статьи и руководить научной работой больницы. 
Скончался А.З. Розенберг в Ленинграде 11 июня 1957 года».

Литература Розенберг Александр Захарович. Некролог//Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова.— 1958.— Том 58, вып. 2. — С. 246–247.

Источник: Санкт-Петербургская психиатрическая больница св.  Николая Чудотворца. К 140-летию. Том I. История. — СПб.:  «Издательскополиграфическая компания «КОСТА», 2012. — 584 с., ил.

На довоенных и послевоенных фотографиях коллектива больницы часто можно увидеть мужчину в небольших круглых очках. Это Илья Моисеевич Штехин – врач-психиатр, который много лет работал в больнице на разных должностях, в том числе и главного врача, возглавлял кафедру психиатрии. 
Известно нам об этом человеке немного. Его биографию мы собирали по скупым и отрывочным фактам из разных документов.
Илья Моисеевич Штехин родился 3 июля 1894 года в Астрахани. В 1924 году он окончил медфак Азербайджанского университета. С 1924 по 1927 год молодой врач-психиатр И.М. Штехин работал заведующим отделения Гиджуванского врачебного пункта. В 1928 году переходит в Азербайджанскую республиканскую психбольницу. Но в 1930 году перебирается в город Старую Бухару в Узбекистане, где до 1933 года Илья Моисеевич работает ординатором и заведующим лечебной частью психколонии. В 1934 году он поступает на работу в психбольницу в Ташкенте ординатором, но вскоре переезжает в Ставрополь и начинает работать в нашей психбольнице в должности заведующего 2-го женского отделения. 
Известно, что в одной психбольнице в Ташкенте в 1934 году вместе с ним ординатором работала Татьяна Борисовна Порицкая. Одновременно со Штехиным И.М. она также поступила на должность заведующего 9-м мужским отделением в Ставропольскую психиатрическую больницу и проработала здесь много лет.  
Когда началась Великая Отечественная война, Илья Моисеевич Штехин был направлен в эвакогоспитали №5421 и №4533. В последнем он был был начальником медчасти. И 4 августа 1945 года военврач II ранга Штехин И.М. награжден медалью «За оборону Кавказа».
По возвращении в освобожденный от оккупантов Ставрополь Илья Моисеевич вместе с главным врачом Гамбаровым Д.С. занимался восстановлением больницы. После гибели профессора В.В. Браиловского с 15 декабря 1943 года по август 1944 года И.М. Штехин возглавлял кафедру психиатрии Ставропольского медицинского института. А после ареста Давида Степановича 6 мая 1943 года на основании приказа по Крайздравотделу №73 от 3 мая 1943 года приступил к исполнению обязанностей главного врача Ставропольской Психиатрической Больницы и продолжил ее восстановление в новой должности. 
Из архивных документов нам известно, что он потребовал у Крайздрава предоставить больнице две грузовые машины и дополнительно 30 голов лошадей, в полном объеме выделить для восстановительных работ дефицитный стройматериал и обеспечить больницу мягким и твердым инвентарем, предметами ухода за больными, лабораторным имуществом, медикаментами и пр. К концу 1943 года в Октябрьском отделении психбольницы уже было 220 коек, в «Лесных ключах» – 10 коек.
 Однако в больницу так и не было проведено из города электричество из-за нехватки столбов и электропровода, хотя работы по устройству подстанции были почти завершены. Был восстановлен водопровод в Октябрьском отделении больницы, хотя количество коек не превысило 270. Частично был восстановлен и Главный корпус больницы, да и то больше подсобные строения, где разместили еще 15 коек. Наконец, в «Лесных ключах» разместили ещё 10 больных. Всего было 295 коек. И это после титанических усилий, когда медперсоналу приходилось не только лечить больных, но и работать на возрождающихся объектах, работать вместе с выздоравливающими больными в хозяйстве больницы, которое восстанавливалось также с огромным трудом.
В июле 1946 году в больницу вернулся Адольф Яковлевич Доршт и принял от Ильи Моисеевича Штехина больницу, которая уже была частично восстановлена. Сохранился акт приемки больницы от 16 июля 1946 года, из которого становится очевидным, какая огромная работа была проделана Штехиным и персоналом под его руководством.

«10» июля 1946 года. г. Ставрополь, Психиатрическая больница.
Мы, нижеподписавшиеся, главный врач Ставропольской Психиатрической больницы Министерства Здравоохранения РСФСР д-р Штехин И.М. и вновь назначенный на эту должность д-р Доршт Адольф Яковлевич, на основании приказа Министра Здравоохранения РСФСР от 25 июня с.г. за № 359-л составили настоящий акт в том, что первый сдал, а второй принял Психиатрическую больницу в г. Ставрополе, причём оказалось нижеследующее:
ОБЩЕЕ СОСТОЯНИЕ БОЛЬНИЦЫ:
    1. Больница расположена в Октябрьском районе г. Ставрополя на территории бывшего колониального отделения больницы.

    2. В больнице развернуто 275 коек с наличием больных на «16» июля с.г. в 259 человек.

Из общего количества больных «15» находится на территории бывшей главной усадьбы больницы, «10» – в «Лесных Ключах».

ЗДАНИЯ, ТЕРРИТОРИЯ, ИХ САНИТАРНО-ТЕХНИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ

1. Все здания больницы, не ремонтированные в течение ряда лет, принятые больницей в 1938 г. от Ставропольского мясокомбината, в крайне запущенном состоянии – требуют капитального ремонта.
2. Городской водопровод обеспечивает больницу необходимым количеством воды в достаточной степени.
3. Примитивная канализация больничных зданий требует капитального ремонта. В ряде корпусов канализация вообще не работает, и в этой связи отделение пользуется выносными вёдрами.
4. Ряд подсобных служб больницы (прачечная, складские помещения) расположены в неприспособленных помещениях и не соответствуют площади с точки зрения их санитарного состояния.
5. Электросвета больница не имеет.
6. Отопление печное, отремонтированное в текущем году.
7. Кровля крыш не ремонтировалась в течение ряда лет, во многих местах протекает и требует капитального ремонта.
8. Баня на территории больницы отсутствует.

ИНВЕНТАРЬ БОЛЬНИЦЫ

1. Мягким инвентарем больница обеспечена удовлетворительно. Но нет обуви и зимней одежды для больных.
2. Больница имеет 225 кроватей, из них годных – 40 шт. Остальные требуют капитального ремонта, а часть списана по негодности к ремонту.
3. Больница испытывает исключительную нужду в мебели (стулья, шкафы).
4. Пищеблок больницы испытывает крайнюю нужду в посуде (кастрюли эмалированные, вёдра и пр.).

ТРАНСПОРТ

1. Больница имеет две автомашины: автобус марки «Мерседес-Бенц», служащий для перевозки врачей больницы, ГАЗ-полуторку – для перевозки грузов. Обе машины требуют текущего ремонта.
2. Хозяйство больницы обслуживают 2 лошади.
3. Имеющиеся в наличии две брички и два хода требуют капитального ремонта. Из двух линеек одна требует капитального ремонта».

Илья Моисеевич Штехин проработал в Ставропольской психиатрической больнице много лет. А.Я. Доршт пишет: «В больнице работает значительное количество медицинских и хозяйственных работников, стаж работы которых в больнице насчитывается десятилетиями.
Из штатного состава больницы имеется значительная категория лиц, вся жизнь которых фактически прошла в больнице. Эти люди, честно и добросовестно выполняя свой служебный долг, благородное дело оказания помощи психически больным людям, отдают все свои знания, силы и опыт делу, которому они себя посвятили. К их числу можно отнести врачей: Штехина И.М., Порицкую Т.Б., Рудневу А.Г., Долгошееву В. ».

В середине 50-х годов в психоневрологическом диспансере работал детско-подростковый кабинет и оказание психиатрической помощи детям оставалось в центре внимания. Так, 25-26 декабря 1952 года в стенах Ставропольской республиканской психоневрологической больницы, как она называлась тогда, состоялось 1-е краевое совещание психиатров и невропатологов. Среди других здесь обсуждался доклад А.В. Сахно-Булынина «К вопросу об организации детской психоневрологической помощи в крае».
Ветеран Ставропольской краевой психоневрологической больницы Валентина Ивановна Сляднева вспоминает:
«В 1961 году меня из больницы в п. Тоннельном перевели в Ставрополь, в детское отделение. Всего здесь содержалось около 60 детей от 8 до 14 лет. Основными болезнями были травматические эпилепсии и шизофрения. Все новейшие средства лечения, поступавшие в больницу, немедленно отдавались в детское отделение. Врачи отделения – Каепарова Светлана Александровна, Кузьмик Вера Степановна – эскулапы от бога, дарили детям радость жизни. Много сил и времени отдавал детям Еремин Юрий Иванович  – инструктор по лечебной физкультуре. Он водил детей в лес, к Волчьим воротам, закаляя их физически».
В сентябре 1978 года в Ставрополе состоялась IV Всероссийская конференция по детской психиатрии и невропатологии. Собралось около 70 ведущих специалистов из многих городов России.
В конце 70-х и начале 80-х годов заметно улучшилась работа детской психиатрической службы в крае. Так, помимо детского отделения на 60 коек Ставропольской психиатрической больницы функционировало 5 детских психиатрических и 7 психоневрологических кабинетов в Буденновске, Георгиевске, Кисловодске, Пятигорске, Минеральных Водах, Черкесске и др. В 1978 году в году в Невинномысске был открыт санаторный пионерский лагерь для детей с психоневрологическими заболеваниями на 140 человек. В 1978 году такой же лагерь был открыт в Ставрополе для детей с умственной отсталостью.
В 2005 году был открыт детский диспансер, который сегодня возглавляет главный детский внештатный психиатр края Татьяна Нестеровна Косова.

В стеклянной витрине Музея больницы стоит необычный прибор: в небольшом черном футляре прячется уже пожелтевший циферблат, жесткая резиновая трубка кирпичного цвета с грушей и манжета из плотной ткани. Это тонометр ртутный Рива-Роччи – прибор для измерения давления крови, изготовленный в СССР на Ордена Ленина заводе «Красногвардеец» в конце 1940-х годов. И большая удача иметь в музейной коллекции такой редкий экспонат.
Еще в 1881 году австрийский физиолог и патофизиолог Самуэль Зигфрид Карл фон Баш предложил технику измерения артериального давления без прокалывания кровеносного сосуда. Для этого он использовал резиновый мешочек с водой и ртутный монометр – прибор для измерения давления в жидкостях и газах. Мешок и монометр сообщались между собой. На участок руки, где прощупывался пульс, надевали мешок и заполняли его водой до тех пор, пока пульсация не прекращалась, и поднимающаяся ртуть показывала максимальное значение. Сфигмоманометр для измерения давления в медицинском сообществе признали не сразу. Многие врачи утверждали, что использование этого тогда еще сомнительного изобретения ослабляет врачебную интуицию и не позволяет клинической мысли развиваться. Но постепенно стало понятно, что измерения давления таким способом позволяет более точно проводить лечение и назначать диагностику.
В 1889 году французский кардиолог Пьер Потэн улучшил изобретение Баша, заменив в мешке воду на воздух. А в 1896 году итальянский врач Шипионе Рива-Роччи на основании уже существующих приборов, придумал технологию измерения давления, используемую по сей день. К ртутному манометру присоединялась манжета, которая плотно обхватывала руку и заполнялась воздухом с помощью специальной резиновой груши. Ртутный столбик в манометре показывал уровень систолического артериального давления (верхнее число). Манжета в усовершенствованном изобретении теперь переживала брахиальную артерию равномерно, что позволяло получить более точные показатели. Но у этого тонометра был большой недостаток – им нельзя было измерить диастолическое давление (нижнее число).
Чтобы получать два показателя, врачи начали постепенно использовать колебательный метод – следить за движениям ртутного столбика в определенные моменты. В 1905 году российский хирург Николай Коротков предложил использовать метод аускультации при измерении артериального давления и описал систолический и диастолический тона, сопровождающие сдувание манжеты.
Ртутный – исторически первый вид сфигмоманометра. Он был простым и понятным в работе: давление показывал уровень ртути на шкале. С тех пор по традиции, артериальное давление измеряется в миллиметрах ртутного столба, как это и было изначально, а не в современных единицах измерения давления килопаскалях (кПа). В настоящее время ртутные тонометры практически не используются.

В 1938 году началось строительство Невинномысского канала, которое останавливалось на время войны. В 1949 году в поселке Тоннельном на базе стихийных бараков для строителей Невинномысского канала был организован филиал больницы. Психоневрологический филиал больницы «Тоннельный» расширялся постепенно. Врачи и пациенты сначала заняли освободившиеся строителями четыре барака. Сюда подвели водопровод, электричество и канализацию и открыли четыре отделения. Был построен клуб на 250 человек, прачечная, организовано два водоема на 100 куб. м воды, посажено 5 тыс. деревьев и 600 кустарников. На все эти работы было затрачено 450 тыс. руб­лей, выделенных государством.
Позже в строй вступили еще два отделения на 80 и 120 коек. Первоначально здесь работало 75 человек из медперсонала и хозяй­ственных служб, потом штат увеличился до 118 единиц. Были построены столовая, баня, бельевая, складские помещения.
Позже одно из отделений здесь возглавил выпускник первого послевоенного выпуска восстановленного мединститута Вильденберг Лев Миронович. Он родился 7 сентября 1923 года в Ставрополе. Во время войны был санитаром ЭГ № 2151. Окончил войну в звании старшего лейтенанта. Был награжден медалью «За оборону Кавказа».
В брошюре «Краткий очерк истории психоневрологической помощи в Ставропольском крае» (г. Ставрополь, 1957 год) главный врач А.Я. Доршт писал:
«Филиал больницы № 1 на Невинномысском канале в посёлке Тоннельном в 60 км от г. Ставрополя с 9 медицинскими отделениями на 600 коек. Этот филиал организован в 1949 году на базе временных зданий – бараков для строителей Невинномысского канала. После проведения восстановительных ремонтов, благоустройства территории и реконструкции этих бараков в этом филиале ведётся нормальная и планомерная лечебно-диагностическая работа при удовлетворительном хозяйственном обслуживании медицинских отделений. На этой территории выстроены: новое здание пищеблока в 1956 году, четыре финских домика в 1956 году для жилья врачей, восьмиквартирный каменный дом в 1957 году для среднего медицинского персонала. Кроме того, в течение нескольких лет отремонтирована часть бараков под жильё для сотрудников. Проведена высоковольтная линия на протяжении 10 км от Сенгилеевской ГЭС, что обеспечило снабжение электроэнергией медицинских отделений, хозяйственных служб и жилья рабочих и служащих. В 1957 г. в этом филиале организованы трудмастерские. Этот филиал имеет в 14 км от него земельный участок в 400 га земли, на котором расположено животноводческое подсобное хозяйство больницы. Для сотрудников, обслуживающих филиал, имеется школа, клуб, детский сад и столовая с хлебопекарней». 
В филиале больницы на Невинномысском канале (поселок Тоннельный) были созданы параллельно: рентгеновский, физиотерапевтический, зубоврачебный кабинеты, аптека и клинико-диагностическая лаборатория.
В 1960 году приказом заведующего райздравотделом от 27.12.1960 года из состава Ставропольской психоневрологической больницы был выведен ее филиал в пос. Тоннельном (500 коек). И стала функционировать краевая психоневрологическая больница № 2 в пос. Тоннельном Кочубеевского района.
Общее руководство оставалось в ведении Ставропольской краевой психоневрологической больницы. При этом главврачом больницы в Тоннельном был Белозубов Владимир Александрович.
На фото группа сотрудников филиала. В центре сидит заведующий отделением Вильденберг Лев Миронович.

Для реабилитации и реадаптации пациентов, возвращение их в жизнь, привычную среду, в круг близких и родных людей, в больнице почти с самого ее основания широко практиковалась трудовая терапия. В каждом отделении больницы имелась комната для трудотерапии, где пациенты под руководством инструктора выполняли простые работы: вязали сетки, клеили конверты, шили.
Следующим этапом являлась работа в лечебно-трудовых мастерских, в которых они обучались работать на швейных машинках, пошиву тапочек и ремонту обуви, выполнению простых столярных работ и др. Пациенты трудились добровольно и с удовольствием.
Мастерские приносили больнице значительную прибыль, используемую для строительства новых зданий, благоустройства территории, улучшения условий содержания больных.
Известно, что уже в далеком 1912 году в хозяйственном корпусе больницы в одной из семи комнат располагалась сапожная мастерская. Здесь работали мужчины из спокойных отделений. Они чинили сапоги, чувяки, брезентовые туфли, штиблеты и изготавливали разную обувь. Например, черные удобные тапочки на яркой ситцевой подкладке. Их носили и пациенты, и медицинский персонал больницы. А иногда большие партии изготавливали по заказу различных городских предприятий и учреждений.
Сколько было сделано таких тапочек за десятилетия работы мастерских, мы не знаем. Но нам точно известно, как выглядела эта обувь. В музее Ставропольской краевой психиатрической больницы есть черные тапочки 38-39 размера, сшитые в сапожной мастерской пациентами больницы в 1949 году.

После окончания войны огромное внимание уделяется организации психиатрической помощи сельскому населению. К выявлению психических расстройств и организации поддерживающей терапии привлекались сотрудники сельских врачебных и фельдшерских пунктов. Врачи больницы систематически выезжали в районы края для консультации, сбора катамнестических сведений и контроля за проведением поддерживающей терапии.
Выезд осуществлялся бригадой из двух врачей и шофера. В машину загружались амбулаторные истории болезни всех состоящих на учете больных данного района (как правило, в них были подробные выписки из истории болезни). Объезжали села района, старались встретиться с каждым больным. Часть из них вызывали на медицинский пункт его сотрудники, других посещали на дому. Возникало представление о прогнозе психических заболеваний, очень отличающееся от того, которое создавалось при работе в стационаре. Во время таких выездов выяснилось, что значительное количество больных, в прошлом пролечившихся в психиатрическом стационаре с шизоформными расстройствами, после выписки вернулись к нормальной жизни, работали, имели семьи и оценивались односельчанами как психически здоровые. Большей части из них в стационаре проводилась инсулинотерапия. При необходимости сельским медикам выдавались медикаменты для поддерживающей терапии больным на их участке.
Особое внимание уделялось организации патронажной помощи. Преимущество в получении пособия по патронажу отдавалось близким родственникам больного, что обеспечивало сохранение его социальных связей, адаптацию, организацию посильного труда. Уже тогда, после войны и в начале 50-х годов практически необходимая психиатрическая помощь оказывалась каждому сельскому жителю края, нуждавшемуся в ней.

Из воспоминаний ветерана больницы, одной из старейших сотрудниц Кашириной Марины Ивановны:

В 1950-е и начале 1960 годов в больнице активно исследовались психические расстройства при бруцеллезе, методы их диагностики и лечения. Систематически проводились врачебные конференции, на которых обсуждались теоретические вопросы психиатрии, проводились клинические разборы больных.
Широко практиковались биологические методы лечения. До 25% больных получали лечение инсулином. Тогда отмечали высокую эффективность этого лечения, дававшего большой процент стойких ремиссий с восстановлением трудоспособности. Практически все врачи проводили по показаниям электросудорожную терапию психических расстройств.
Был разработан и широко применялся в 50-60-е гг. метод лечения возвратным кавказским тифом прогрессивного паралича.
В больнице быстро оценили достоинства нейролептической терапии, но не отказались от традиционных методов лечения. Пациенты, страдающие неврозами, лечились в так называемом санаторном отделении, где психотерапия была основным видом лечения.
В наркологическом отделении широко практиковалась условно-рефлекторная терапия алкоголизма в сочетании с суггестивной терапией. Лечение тетурамом проводилось с пробным приемом небольших доз алкоголя. Нескольким больным было проведено вшивание препарата «эспераль». В вестибюле наркологического отделения и в коридоре на стендах вывешивались благодарственные письма ранее пролеченных больных, подборки пословиц, цитат и статей антиалкогольной направленности. Повторные больные в наркологическое отделение не попадали, а лечились в общих психиатрических отделениях. Катамнестические исследования показывали высокую эффективность лечения.
Было создано отделение для лечения туберкулеза, где вместе с психиатрами работали квалифицированные фтизиатры.
Особая роль предназначалась психосоматическому отделению. Планировалось собрать под одной крышей на территории больницы психиатров, нейрохирургов и невропатологов. Поэтому был создан большой по тем временам операционный блок, велись переговоры с представителями соответствующих профессий. Невропатологи и особенно нейрохирурги отнеслись к этому предложению с большим интересом и готовы были к объединению, но в итоге этот план не удалось осуществить.
1959 год знаменовался притоком врачей. Сразу 29 выпускников Ставропольского медицинского института влились в коллектив больницы, в том числе ее филиалов. В том же году приказом Министерства здравоохранения РСФСР за № 280 от 31 мая Ставропольская психоневрологическая больница была переведена из республиканского в местное подчинение. Это, как говорилось в приказе, должно было приблизить руководящие органы к больнице, повысив и контроль за её работой.

В 1950-е и начале 1960 годов в больнице активно исследовались психические расстройства при бруцеллезе, методы их диагностики и лечения. Систематически проводились врачебные конференции, на которых обсуждались теоретические вопросы психиатрии, проводились клинические разборы больных.
Широко практиковались биологические методы лечения. До 25% больных получали лечение инсулином. Тогда отмечали высокую эффективность этого лечения, дававшего большой процент стойких ремиссий с восстановлением трудоспособности. Практически все врачи проводили по показаниям электросудорожную терапию психических расстройств.
Был разработан и широко применялся в 50-60-е годы метод лечения возвратным кавказским тифом прогрессивного паралича.
В больнице быстро оценили достоинства нейролептической терапии, но не отказались от традиционных методов лечения. Пациенты, страдающие неврозами, лечились в так называемом санаторном отделении, где психотерапия была основным видом лечения.
В наркологическом отделении широко практиковалась условно-рефлекторная терапия алкоголизма в сочетании с суггестивной терапией. Лечение тетурамом проводилось с пробным приемом небольших доз алкоголя. Нескольким больным было проведено вшивание препарата «эспераль». В вестибюле наркологического отделения и в коридоре на стендах вывешивались благодарственные письма ранее пролеченных больных, подборки пословиц, цитат и статей антиалкогольной направленности. Повторные больные в наркологическое отделение не попадали, а лечились в общих психиатрических отделениях. Катамнестические исследования показывали высокую эффективность лечения.
Было создано отделение для лечения туберкулеза, где вместе с психиатрами работали квалифицированные фтизиатры.
Особая роль предназначалась психосоматическому отделению. Планировалось собрать под одной крышей на территории больницы психиатров, нейрохирургов и невропатологов. Поэтому был создан большой по тем временам операционный блок, велись переговоры с представителями соответствующих профессий. Невропатологи и особенно нейрохирурги отнеслись к этому предложению с большим интересом и готовы были к объединению, но в итоге этот план не удалось осуществить.

К началу 50-х годов материальная база всех отделений больницы улучшилась. Больницей было получено 250 коек на сетках, 320 стульев и табуретов, 40 шкафов, 35 столов, 65 тумбочек, 20 столов, 10 диванов, 8 стенных часов и 7 будильников. Пополнился и гараж больницы за счёт 2, 3 и 4-тонных грузовых машин, трёх автобусов, двух легковых машин, в том числе нового «Москвича».Применялась инсулиновая, электросудорожная, сонная терапия. Больные получали терапевтические консультации окулиста, хирурга, гинеколога, онколога, отоларинголога.
К 1951 году больница имела на каждую койку 4 смены белья, было приобретено 7575 метров бельевой ткани для халатов, пижам и пр. Благодаря подсобному хозяйству больница была обеспечена мукой, мясом, жирами, молоком, яйцами, медом, овощами и фруктами.
С 1951 года оживилась научная работа психиатрической больницы с проведением более 20 научных конференций. Вот только некоторые научные доклады врачей больницы: «Результаты сонной терапии при некоторых психических заболеваниях» (Руднева А.Г.), «Данные о лечении эпилепсии таблетками врача Кармановой Е.И.» (Натхина Д.И.), «Бруцеллёзные психозы» (Боголюбова Л.А.), «О внедрении учения И.П. Павлова в практику работы психиатров Ставропольской психбольницы» (Розенберг А.З.) и др.
Было создано краевое общество психиатров и невропатологов. Во главе общества стал заведующий кафедрой психиатрии Ставропольского медицинского института, профессор А.З. Розенберг. Его заместителями стали А.Я. Доршт и завкафедрой нервных заболеваний мединститута, профессор И.А. Бейлим.
25-26 декабря 1952 года в стенах Ставропольской республиканской психоневрологической больницы, как она стала с того года именоваться, состоялось 1-е краевое совещание психиатров и невропатологов. Перед более чем ста собравшимися с докладами выступили докладчики из Ставрополя, Кавказских Минеральных вод, районов края.
На совещании обсуждались следующие тему: «К вопросу об организации детской психоневрологической помощи в крае» (А.В. Сахно-Булынин), «О лечении эпилепсии по методу врача Е.И. Кармановой» (Д.И, Натхина), «О внебольничной психоневрологической помощи» (П.В. Медяник), «Опыт организации противотуберкулёзного лечения в Ставропольской психбольнице» (Н.М. Иванов, И.П. Павлов).
С 1952 года все чаще стала практиковаться учеба врачей Ставропольской психбольницы на курсах повышения квалификации в Москве, Казани и других центрах лечения психбольных (Кононова П.В., Меликова А.Г., Мазаева Н.А., Елгазина Л.М. и др.).
В 1954 году больницей совместно с Государственным научно-исследовательским институтом психиатрии РСФСР была проведена научная сессия по вопросам клиники, патогенеза, терапии и профилактики шизофрении, а также клиники патогенеза, терапии и профилактики вирусных энцефалитов и психических заболеваний, развивающихся на почве бруцеллёза. Последняя нозологическая форма отражает специфические особенности так называемой краевой патологии.
В работе этой научной сессии, кроме лечебно-профилактических учреждений республик, областей и краёв Северного Кавказа и Нижней Волги, принимали активное участие кафедры психиатрии Дагестанского, Северо-Осетинского, Кубанского, Ростовского, Сталинградского, Астраханского, Чкаловского и Ставропольского мединститутов. После этой научной сессии было проведено межобластное совещание, на котором заслушивались доклады организаторов здравоохранения о состоянии психоневрологической помощи в республиках, областях и краях Северного Кавказа и Нижней Волги и отчёты о результатах взаимного перекрёстного обследования, которое проводилось перед сессией. Эти доклады и материалы обследований значительно дополнили конкретным содержанием анализ отчётов больниц и диспансеров и способствовали развитию и улучшению состояния психоневрологической помощи на местах.
В 1955 году Ставропольской психоневрологической больницей проведена расширенная конференция, посвященная проблеме шизофрении. На ней было заслушано восемь научных докладов врачей больницы: Акинфиева Ф.Н., Бутковой А.И., Вильденберга Л.М., Доршта А.Я., Дуровой Л.П., Елгазиной Л.М., Киракосьян Э.А., Мазаевой Н.А.
Только за последних три года вышло из больницы и напечатано 22 научные работы. К этому нужно добавить, что в 1956 году А.Я. Доршт защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Вопросы организации лечебно-профилактического обслуживания психически больных в сельской местности».
Помимо него к 1957 году в больнице кандидатские диссертации защитило около двадцати сотрудников.

28 декабря 1957 года Ставропольская психоневрологическая больница Министерства здравоохранения РСФСР торжественно отмечала свое 50-летие. О полувековой истории больницы, в канун ее празднования, рассказал главный врач А.Я. Доршт в брошюре «Краткий очерк истории психоневрологической помощи в Ставропольском крае» (г. Ставрополь, 1957 год). Он рассказывал, с чем больница пришла к своему полувековому юбилею.
Она имела в своем составе:
1. Главную территорию, расположенную у леса на западной окраине г. Ставрополя, здания которой все еще восстанавливались после разрушений в Великую Отечественную войну. На этой территории были расположены и функционировали два отделения на 100 коек.
2. Территорию бывшего женского монастыря в г. Ставрополе. Здесь было расположено управление больницей, 8 медицинских отделений на 600 коек и основные хозяйственные службы.
3. Филиал больницы № 1 на Невинномысском канале в поселке Тоннельном в 60 км от г. Ставрополя с 9-ю медицинскими отделениями на 600 коек. На этой территории выстроены: новое здание пищеблока в 1956 году, четыре финских домика в 1956 году для жилья врачей, восьмиквартирный каменный дом в 1957 году для среднего медицинского персонала. Проведена высоковольтная линия на протяжении 10 км от Сенгилеевской ГЭС, что обеспечило снабжение электроэнергией медицинских отделений, хозяйственных служб и жилья рабочих и служащих. В 1957 году в этом филиале организованы трудмастерские. Этот филиал имеет в 14 км от него земельный участок в 400 га земли, на котором расположено животноводческое подсобное хозяйство больницы. Для сотрудников, обслуживающих филиал, имелась школа, клуб, детский сад и столовая с хлебопекарней.
4. Филиал больницы № 2 в пос. Софиевском Ипатовского района, в 110 км от г. Ставрополя. Этот филиал был принят в июле 1957 года от управления Невинномысского канала. В зданиях филиала после их реконструкции и приспособления планировалось в течение 4 лет развернуть 1000 психиатрических коек. Для этого готовилась проектно-сметная документация.
5. Филиал больницы № 3 на окраине г. Ставрополя (бывшая дача Стасенко), в 12 км от главной территории больницы.
6. Диспансерное отделение в центре г. Ставрополя.
7. Прибольничный и посемейный патронажи.
Филиалы больницы были территориально разбросаны и находились на значительном расстоянии, что крайне затрудняло их хозяйственное обслуживание (обеспечение топливом, продуктами, необходимость дополнительных штатов, персонала и пр.), но, несмотря ни на что, ими удавалось руководить и организовывать их слаженную работу.
Таким образом, Ставропольская краевая психоневрологическая больница уже в то время имела дифференцированную психоневрологическую сеть, заключающую в себе: больницу для «острых», впервые заболевших пациентов, больницу для длительно болеющих в поселке Тоннельном и «будущую» больницу в Ипатовском районе, посемейный и прибольничный патронажи, внебольничную помощь в виде психоневрологического диспансера с периферическими приемами в городах и в ряде районов Ставропольского края. На базе больницы работала кафедра психиатрии Ставропольского государственного медицинского института.

В 1960 году была введена в эксплуатацию первая половина восстановленного главного корпуса больницы на 300 коек, при этом здесь впервые была открыта палата для выздоравливающих на 30 человек.
Решением Крайисполкома от 12 сентября 1960 года за № 585 Ставропольской психоневрологической больнице было передано здание бывшей тюрьмы г. Прикумска (ныне – г. Буденновск), где решено было разместить 100 коек для лечения алкоголиков.
Но в том же 1960 году решением Ставропольского Крайисполкома и Министерства здравоохранения от 25 августа за № СМ-20/474 и приказом заведующего райздравотделом от 27 декабря 1960 № 316 из состава Ставропольской психоневрологической больницы были выведены вчерашние ее филиалы в Кочубеевском районе, в пос. Тоннельном (500 коек), и в Ипатовском районе, в пос. Софиевском (450 коек).
На территории края с этого времени функционировали три краевые психиатрические больницы:

• Краевая психоневрологическая больница № 1 в г. Ставрополе с филиалом в г. Прикумске (ныне – г. Буденновск);
• Краевая психоневрологическая больница № 2 в пос. Тоннельном Кочубеевского района;
• Краевая психоневрологическая больница № 3 в пос. Софиевском Ипатовского района.

Общее руководство этими лечебными центрами оставалось в ведении Ставропольской краевой психоневрологической больницы. Главврачом больницы в Тоннельном был Белозубов Владимир Александрович, а в Софиевском – Сингур Леонид Тимофеевич. Тем не менее главврач Ставропольской краевой психоневрологической больницы А.Я. Доршт прилагал максимум усилий по восстановлению больничных корпусов, разрушенных гитлеровцами, и строительству новых. Так, силами медперсонала и выздоравливающих больных в Октябрьском филиале был построен новый каменный корпус в два этажа.
А.Я. Доршт в марте 1960 года добился от городских властей принятия решения «О мероприятиях в зоне санитарной охраны источника водоснабжения города и водоотвода психоневрологической больнице в г. Ставрополе». Благодаря этому больница стала получать воду из балок Липовой и Вербовой.
Были упорядочены условия оплаты труда медработников и больных на приусадебных землях.
В 1962 году, в связи с постановлением Совета Министров РСФСР от 7 апреля 1962 года за № 405 «О дополнительных мерах по борьбе с алкоголизмом и наркоманиями», Краевой Совет депутатов трудящихся принял решение передать Ставропольской психиатрической больнице хутор Грушевый с земельным участком в 1162 гектара, ранее принадлежавшим учебному хозяйству Ставропольского сельскохозяйственного института.
Вскоре на хуторе Грушевом было открыто отделение по лечению больных алкоголизмом. Первоначально здесь были устроены палаты на 160 коек, а затем на 200. Количество коек увеличилось и в пос. Тоннельном, и в пос. Софиевском – всего по 500 коек в каждом.
В конце 1962 года был, наконец, полностью восстановлен главный корпус Центральной больницы, что позволило увеличить количество приема больных до 1430 человеко-коек. К концу следующего, 1963 года количество коек на хуторе Грушевом увеличилось до 200.
К этому времени Ставропольская психоневрологическая больница № 1 имела многочисленные лечебные кабинеты. Это физиотерапевтический, рентгенологический кабинеты; лаборатории: клинико-диагностическая, биохимическая, бактериологическая, серологическая; процедурные и зубные кабинеты, кабинеты функциональной диагностики, гинекологический.
Впервые в больнице была сформирована учетная документация и база данных на всех пролеченных в стационаре больных, а также состоящих на диспансерном учете.
К 1969 году окончательно отстроенные главный корпус больницы имел 12 отделений. В Октябрьском филиале находилось 7 отделений, на хуторе Грушевом – 2. При этом всего единиц должностей было 1380. Из них: врачей – 90, среднего медперсонала – 363, младшего – 668, административно-хозяйственного – 259. В среднем ежедневно больница обслуживала 780-800 больных. Для трудовой терапии, помимо сельскохозяйственной деятельности на принадлежащей больнице земле, работы в пищеблоках, гараже и пр., имелось 300 посадочных мест в «трудовых комнатах», где проводились швейные работы, изготовление вискозного полотна, сапожные работы, изготовление искусственных цветов.
В больнице в 60-е годы было открыто отделение судебно-психиатрической экспертизы. С момента создания отделение тесно сотрудничало с НИИ судебной психиатрии имени профессора В.П. Сербского. Специалисты института систематически приезжали в Ставрополь.

Ветеран Ставропольской краевой психоневрологической больницы Валентина Ивановна Сляднева вспоминает:
«В 1961 году меня из больницы в п. Тоннельном перевели в Ставрополь, в детское отделение. Всего здесь содержалось около 60 детей от 8 до 14 лет. Основными болезнями были травматические эпилепсии и шизофрения. Все новейшие средства лечения, поступавшие в больницу, немедленно отдавались в детское отделение. Врачи отделения – Каcпарова Светлана Александровна, Кузьмик Вера Степановна – эскулапы от бога, дарили детям радость жизни. Много сил и времени отдавал детям Ерёмин Юрий Иванович – инструктор по лечебной физкультуре. Он водил детей в лес, к Волчьим воротам, закаляя их физически.
В 1961 году в больнице впервые было создано наркологическое отделение на 100 человек. Среди этой категории больных было немало тех, кто прошел тюрьмы и лагеря. Эти больные хотели насадить среди остальных больных свои «законы» и «порядки». Поэтому таких больных отделяли от основной массы, что привело к положительным результатам.
К осени 1962 года был отремонтирован главный корпус психбольницы, где открыли 4 новых отделения. Сюда отбирали опытных врачей из всего коллектива. Были устроены две инсулиновые палаты, где лечили шоковыми дозами больных с психозами, где я работала».
Ветеран больницы Валентина Тимофеевна Дубина рассказывала:
«Я поступила работать в больницу в 1957 году. Меня взяли трудинструктором в трудовые мастерские. Когда я переступила порог больницы в Октябрьском районе, то ахнула. Вокруг была неописуемая красота – чистые дорожки, скамеечки, многочисленные скульптуры и клумбы с великолепными цветами. Работал и фонтан, освежая все вокруг прохладой. Главврачом был А.Я. Доршт, который со всей администрацией больницы находился здесь, так как главный корпус старой больницы был еще не восстановлен. В больнице было очень большое подсобное хозяйство, как при Октябрьском отделении, так и на хуторе Грушевом, который больнице передали в начале 60-х годов. Здесь было стадо коров, была свиноферма, поля с овощами и пр. Больных кормили очень хорошо, одевали так же хорошо, хотя и в единую униформу. При больнице имелись сапожный цех, красильный, швейный и кузнечный. Больным, как и медперсоналу, за труд на подсобном хозяйстве и в мастерских платили до 30% от получаемой больницей прибыли. Деньги эти отдавались больным при их выздоровлении и выписке из больницы.
Много внимания уделялось отдыху больных. Так, Юрий Иванович Ерёмин проводил с больными физзарядку, организовывал соревнования по легкой атлетике, волейболу, городкам. Организовывал и прогулки в Члинский лес. В праздники и воскресные дни для больных проводились игры и танцы под радиолу, устраивались концерты агитбригадой больницы, когда выступал струнный оркестр, исполнялись под гармонь разные песни. Больным раздавались подарки – конфеты и печенье, а для курящих – по пять сигареток. Были и «огоньки», на которые из города приезжали артисты. Сами больные выступали со стихами, песнями, декламацией, за что получали призы. По выходным дням в клубе больным показывали кино. Все это делалось по указанию Адольфа Яковлевича Доршта, который жил делами больницы. Спасибо ему за всё».
Ветеран больницы, медицинская сестра Валентина Григорьевна Дьяченко, вспоминает, что, несмотря на праздники и культмероприятия, жизнь больных 60-х годов в больнице была «режимной», это была больница, а не дом отдыха. Она вспоминает:
«В сравнении с 60-ми годами сегодняшний день больницы во многом отличается. Да, в те далёкие годы больные были одеты, но в серую, однообразную больничную униформу. Это придавало им вид заключенных. Да и режим в больнице был суровый, чем-то напоминающий ту же тюрьму. Подъем и отбой в строго определенное время, как и выход на питание, или тот же клуб, только в строю. Лечебный процесс был тоже строго регламентирован, когда, к примеру, в инсулиновую палату возбужденные больные вводились по одному, с двумя санитарами. Да и самих лекарств было мало. Правда, позже больничная аптека стала получать их больше, как в наименованиях,
Много внимания обращалось на трудовую терапию, когда больные вместе с медперсоналом работали в огромном фруктовом саду при больнице, в малиннике, в парниках, на свиноферме, не говоря уже о многочисленных мастерских при больнице. Более того, силами больных был построен двухэтажный каменный корпус, где сегодня размещается сомато-инфекционное отделение».

На базе психиатрической больницы по указанию Министерства здравоохранения СССР и РСФСР в 1960-70-е годы неоднократно проводились семинары для главных врачей психиатрических больниц и диспансеров страны.
Организация психиатрической помощи в Ставропольском крае в те годы получила международное признание. В Ставрополе 26-28 июня 1965 года Всемирная Организация Здравоохранения провела на базе Ставропольской краевой психиатрической больницы семинар по организации психиатрической помощи сельскому населению для врачей Африки и Латинской Америки.
В крае в 1958 году проведен декадник врачей-психоневрологов Юга Российской Федерации; с 3 по 10 октября 1966 года – декадник детской психиатрии; в 1971 году – пленум правления Всероссийского общества невропатологов и психиатров. В больницу охотно приезжали практически все ведущие психиатры Москвы. Они читали лекции для врачей, проводили осмотры больных в отделениях, обсуждали вопросы терапии.
Много лет А.Я. Доршт являлся председателем краевого научного общества психиатров и невропатологов, членом правления Всесоюзного и Всероссийского обществ психиатров и невропатологов. Признанием его заслуг можно считать командировку в Лондон на 4-й Международный конгресс по восстановительной терапии в июле 1966 года. После поездки в отделениях больницы стали создаваться советы больных, которые помогали персоналу, обсуждали проблемы отделения. Больные получали право голоса в организации своего пребывания в больнице.
Как говорил сам Адольф Яковлевич: «Перед больницей стояли такие задачи, как наиболее раннее выявление психиатрических заболеваний среди населения, своевременное лечение больных, ведение учета внебольничного психоневрологического обслуживания, осуществление опеки над психически больными, после пролечивания – оказание помощи в трудоустройстве, перевод хронически больных на инвалидность и т.д.». Но, чтобы осуществить все это, необходим был огромный труд всего коллектива больницы – от главврача до санитара, от культпросветработника до повара в больничной столовой.

К одному из подразделений Ставропольской психиатрической больницы относилось диспансерное отделение, открытое в 1948 году в бывшем жилом доме психбольницы по ул. Дзержинского, 91. Обслуживание больных нервно-психическими заболеваниями здесь строилось по участковому принципу. Первыми участковыми врачами были: Л.В. Абрамова, Л.А. Боголюбова, А.С. Яблонко. Участковые психиатры, кроме лечения, диспансеризации больных участка, проводили консультации больных в других лечебных учреждениях г. Ставрополя, сельских районов и Карачаево-Черкесской автономной области. Примерно через год, после того как участковая служба в городе Ставрополе окрепла, участковые психиатры были прикреплены к сельским районам. Каждый врач имел 2-3 закрепленных района. Начал организовываться учет психических больных в сельских районах. Позднее стала развиваться наркологическая служба. Проводилась работа по выявлению и учету лиц, злоупотребляющих алкоголем и наркотическими веществами. При диспансерном отделении работала социальная служба. Больные, не получившие государственных пенсий, получали патронажное пособие.
С первого года существования диспансерного отделения в его помещении было создано краевое отделение Всесоюзного общества психиатров и невропатологов. Председателем общества стал профессор А.Я. Доршт, заместителем председателя – профессор Н.Н. Голыш. На заседаниях заслушивались материалы научных работ сотрудников кафедр неврологии и психиатрии, статьи, подготавливавшиеся к защите диссертации, проводился разбор больных со сложными случаями заболеваний.
Позднее диспансерное отделение было размещено в выстроенном здании на территории психиатрической больницы. Психоневрологический диспансер к середине 50-х годов имел: три участковых психиатрических кабинета, детско-подростковый, наркологический, процедурный, физиотерапевтический, врачебно-контрольный, консультативный невропатологический кабинеты, кабинет детской психотерапии.
При диспансерном отделении существовал патронаж психически больных. Больные, не требующие стационарного лечения и не имеющие места жительства, помещались в семьи «патронажных хозяек» (от 8 до 15 больных в семью). Больница обеспечивала больных лекарственными средствами, питанием, постельными принадлежностями. Работали на патронаже врач и фельдшер.
Существовал семейный и посемейный патронаж – у своих родственников. При этом сумма оплаты за одного патронажного больного в 1955 году составляла 132 рубля, а уже в следующем – 210 руб. Кроме того, берущие больных на патронаж обеспечивались одеждой. В 1957 году всего по краю имелось 229 патронируемых, в самом Ставрополе – 81 человек.

В 1950-х годах больница пополнилась различной мебелью, электро- и радио- и врачебной аппаратурой, было завезено необходимое топливо и горюче-смазочные материалы. Для сотрудников больницы городские власти предоставили жилые дома дореволюционной постройки по улице Коминтерна и Р. Люксембург. По ул. Лесной были построены дома для работников психбольницы, 3 и 1 восьмиквартирный дома в Тоннельном филиале. Был восстановлен бывший Серафимовский храм в бывшем Иоанно-Мариинском женском монастыре, где устроены палаты для больных.
В больницах, как и в ее филиалах, улучшилась клубная работа. Так, было приобретено для библиотеки 200 книг, всего есть 7247. В больнице имеется 13 патефонов с 513 грампластинками, 37 гитар и мандолин, 46 шахмат, шашек и домино. Имеется кинопроектор (за год просмотрено около 50 кинофильмов). Приобретен различный спортинвентарь. В кружках – хоровом, танцевальном, драматическом – и в оркестрах (струнном и духовом) занималось около 70 человек. Силами кружковцев было дано 17 концертов в стенах больницы. Были проведены и литературные вечера, посвященные творчеству В. Лациса, Н. Островского и В. Маяковского.
Каширина Марина Ивановна, ветеран больницы, долгое время являвшаяся членом профкома, вспоминает: «Время шло и ставило новые задачи перед коллективом. Уже было сложно управлять большим коллективом больницы силами только отдела кадров, начальником которого был Холковский М.С., а я, Каширина М.И., старший инспектор. Нам пришлось больше заниматься со старшими медсестрами, а весь обслуживающий персонал физически нельзя было объять. И здесь невозможно было обойтись без общественных организаций – профсоюзной, совета сестер.
В послевоенные годы возглавляла профорганизацию больницы Серенко М.И., санитарка по должности, но наделенная от природы умом, приобретшая большой жизненный опыт и авторитет, сумела добиться того, что художественная самодеятельность была лучшей в городе (а костюмы шила сама). Нуждающиеся получали топливо (уголь и дрова). Совместно с Дорштом А.Я. добились, что больнице был передан на баланс десяток домов для вселения сотрудников больницы. Это дома по ул. Коминтерна, Ленина, Горького. А в 1960 году снова за счет прибыли были построены дома по ул. Лесной. В этих домах и по сей день проживают наши сотрудники – пенсионеры. За свой труд Серенко М.И. была награждена значком «Отличник здравоохранения и была делегатом съезда профсоюзов медработников. Что может быть выше этой награды для простой санитарки психиатрической больницы?!
(Силами профсоюза) …проводили вечера отдыха, закупали подарки детям сотрудников, выделялась материальная помощь, деньги на проводы пенсионеров, покупалась радиотехника в отделения, шили костюмы для художественной самодеятельности, организовывали туристические поездки, награждали памятными подарками спортсменов, были победители больничных конкурсов «лучшая медсестра», «лучшая буфетчица». Профсоюз с помощью транспорта больницы организовывал поездки на базу отдыха на Черном море. Это был палаточный городок. Удобства были минимальными, но соответствовали всем нормам санитарного режима. Действовал этот лагерь отдыха с середины июня до конца августа. Отдыхали по 14 дней. Руководство больницы выделяло автобус по доставке сотрудников. Оплачивался только бензин. Каждый поток отдыхало 40 человек. За летний период 200 чел. поправляли свое здоровье…».

После Адольфа Яковлевича Доршта главным врачом больницы стал опытный администратор Кирилл Никитович Малиновский. Он родился в крестьянской семье в марте 1916 года в селе Малые Ягуры Петровского района Ставропольского края. После окончания в 1938 году Пятигорской фельдшерской школы (медицинского техникума) служил в армии на фельдшерских должностях. Участник Великой Отечественной войны и военных действий на Дальнем Востоке в 1944-1946 годах (Китай, Манчжурия, Северная Корея). Награжден орденом Красной Звезды и медалью «За победу над Японией».
В Ставропольскую психоневрологическую больницу был зачислен 6 октября 1947 году на должность фельдшера во 2-е мужское отделение (беспокойное), затем с 9 июля 1951 года переведен фельдшером патронажа. В этом же году Малиновский К.Н. указом Президиума Верховного Совета СССР был награжден медалью «За трудовое отличие» и избран председателем местного комитета психбольницы. С декабря 1952 года Малиновский перешел на работу в аппарат крайкома КПСС, а в сентябре 1957 года вернулся на работу в психбольницу. С 1957 года по 1963 год учился в Ставропольском государственном медицинском институте, являясь одновременно с 1958 по 1961 год освобожденным секретарем партийной организации мединститута, а затем в марте 1963 года был избран председателем краевого комитета профсоюза медработников. Всё это время он работал по совместительству в психбольнице на различных должностях, а затем, после ухода из больницы А.Я. Доршта 6 мая 1969 года, он сменил на этом посту исполняющего обязанности главного врача Нелепова Николая Александровича. Приказом по Ставропольскому краевому отделу здравоохранения от 26.06.1969 года № 571-к Малиновский Кирилл Никитович назначен главным врачом краевой психиатрической больницы № 1 с 27 июня 1969 года.
Первым делом нового главврача стало окончание строительства трехэтажного больничного корпуса с шестью отделениями. Здесь обосновалась кафедра психиатрии Ставропольского медицинского института. Были созданы условия для семинарских занятий, работы с литературой, научной работы.
В новом корпусе расположились кабинеты грязелечения, стоматологический кабинет, а также лечебно-производственные мастерские. Всего к тому времени в главном корпусе больницы и ее филиалах находилось 25 отделений, в числе которых было и судебное. Всего в 1972 году больница располагала 1600 койками.
Одним из основных направлений лечебно-профилактической деятельности больницы по-прежнему было акцентирование внимания на вопросах ранней диагностики нервно-психических заболеваний населения, что позволило улучшить постановку всей врачебной работы. Помощником К.Н. Малиновского в этом стала врач Л.А, Меркулова, отличный клиницист, вскоре ставшая заместителем главврача по главному корпусу. Заместителем главврача по Октябрьскому филиалу был назначен Литвинов Б.Ф. вместо ушедшей на пенсию и вскоре умершей Медяник П.В.
В 1973 году при больнице были созданы 2 судебно-психиатрические экспертные комиссии. Шло обследование призывников по направлению районных и городских военкоматов. При главном враче К.Н. Малиновском в крае для лечения психически больных имелось более 3000 коек. Также 10 амбулаторных пунктов края с 36 кабинетами при поликлиниках, диспансерные отделения во всех городах и некоторых райцентрах Ставропольского края.
Ставропольская психоневрологическая больница № 1 являлась организационно-методическим и консультативным центром психиатрической помощи Ставропольского края. Она же была центром судебно-психиатрической экспертизы, центром по обследованию призывников по направлениям военкоматов края, а также военнослужащих.
Главный врач часто выезжал на Всероссийские совещания по вопросам психиатрии и социально-трудовой реабилитации, а также на циклы усовершенствования.
Однако здоровье главврача К.Н. Малиновского начало ухудшаться. И все же он продолжал активно работать. С 3 по 22 сентября 1972 года в составе делегации Октябрьского райкома КПСС он выезжал в Болгарию, затем весной 1973 года участвовал в выездном семинаре по вопросам лечения хронического алкоголизма, проводимом на базе Московской областной психиатрической больницы № 5.
14 августа 1973 года главный врач психиатрической больницы № 1 Малиновский Кирилл Никитович умер.

При Малиновском К.Н. продолжается внедрение лечебной физкультуры, получившей развитие еще при Дорште А.Я. Именно Ставропольская психбольница стояла у истоков применения лечебной физкультуры в психиатрической и психотерапевтической практике.
Так, еще в 1965 году в московском издательстве «Медицина» (Библиотека Практического Врача) вышла книга «Лечебная физическая культура в психиатрической больнице», обобщившая опыт применения лечебной физкультуры при психических заболеваниях в трёх крупнейших психиатрических больницах РСФСР – Ставропольской, Тамбовской и Томской. Авторами этой книги для врачей-психиатров и психотерапевтов были заведующая детским отделением Светлана Александровна Каспарова (впоследствии – доктор медицинских наук) и заведующая «санаторным» отделением Виктория Михайловна Свидло. А «единственным и незаменимым» инструктором по лечебной физкультуре, опытным, знающим и любящим свое дело, востребованным как при работе с больными, так и для занятий с сотрудниками больницы, был Юрий Иванович Ерёмин. Лечебная физкультура как вспомогательный метод лечения применялась в основном «энтузиастами», но имела положительное влияние как на результаты реабилитации пациентов, так и на рост популярности занятий спортом среди всех сотрудников больницы.
В 70-е годы многие сотрудники больницы в свободное время с удовольствием занимались физической культурой. До 1975 года работа была организована по 6-дневной 36-часовой рабочей неделе, рабочий день для ежедневно работающих продолжался с 8 до 14 часов. В подвале под 1-м мужским отделением в главном корпусе был оборудован мини-спортзал, где сотрудники, в том числе будущие главные врачи (Айрапетов Р.Г., Можейко А.А., Кривко А.И.), играли в настольный теннис. На открытой площадке в летние месяцы играли в волейбол. В командные игры активно включались не только медработники, но и работники вспомогательных подразделений больницы – канцелярии, лаборатории, пищеблока, прачечной, гаража.
Действовала спортивная секция по тренировкам для сдачи норм ГТО, где все желающие (а это около половины сотрудников больницы) выполняли легкоатлетические упражнения: бег, прыжки, упражнения со спортивными снарядами – толкание ядра, метание гранаты, упражнения на турнике. Действовала секция по спортивной стрельбе и плаванию. Практиковались также игры в городки, волейбол, пешие прогулки и экскурсии. Сотрудники больницы успешно участвовали в городских и краевых соревнованиях, спортивных праздниках. Так, в ежегодной городской спартакиаде среди медработников по таким видам, как волейбол – женщины, настольный теннис, плавание, легкая атлетика, шахматы, команда краевой психиатрической больницы заняла 1-е место в 1982, 1983, 1984, 1986 годах, а в 1985 году – 3-е место (в общекомандном зачете).
Руководил работой всех спортивных секций всё тот же инструктор по ЛФК Ерёмин Юрий Иванович. Он же ежедневно проводил и производственную гимнастику для персонала больницы.
Занятия сотрудников физкультурой и спортом в значительной степени способствовали не только повышению работоспособности и утверждению здорового образа жизни сотрудников, но и поддержанию благоприятного психологического климата коллектива, как в отдельных структурных подразделениях, так и в больнице в целом.

С послевоенных лет для обучения среднего медперсонала был создан совет сестер. После ухода главной медсестры больницы Карловой М.Т. на пенсию гл. медсестрой больницы и председателем совета сестер стала Смола В.А., которая возглавляла его более тридцати лет. Сестринские конференции, ежемесячная учеба по отделениям, шефство старших над молодыми кадрами привели к тому, что в отделениях была достигнута полная взаимозаменяемость процедурной, палатной, инсулиновой, старшей медсестры.
Совет сестер уделял много внимания и работе с младшим медперсоналом. Эти люди были ближе всего к пациентам. И требование «отнесись к больному так, как ты бы хотел, чтобы отнеслись к тебе, когда ты заболеешь» – должно было стать обязательным для каждой медсестры. И учили этому в отделениях, делая «разборы полетов», на заседаниях товарищеского суда. Была использована для этих целей и «Школа младшей медсестры», которая было организована первой в крае в нашей больнице после приказа Минздрава. Около 300 санитарок и санитаров, проучившись в этой «Школе», получили удостоверения крайздравотдела. А вместе с этим – и повышение должностного оклада.
Систематическая работа с персоналом, понимание руководством больницы нужд и проблем персонала, их разрешение способствовали и росту самосознания персонала о значимости их как нужного работника, приносящего пользу родному коллективу. И этим гордились.
В больнице была организована художественная самодеятельность. При больнице был хор, который участвовал в выездных смотрах-конкурсах и, конечно же, радовал сотрудников больницы концертами.

В 1973 году главным врачом больницы стал Василий Иванович Афанасов. Он родился в г. Отрогожск Воронежской области, с 1946 по 1949 год учился в фельдшерско-акушерской школе, после окончания которой заведовал фельдшерско-акушерским пунктом. С октября 1950 по ноябрь 1952 года служил в рядах Вооруженных сил. После демобилизации продолжал заведовать фельдшерско-акушерским пунктом в Воронежской области, затем в сельских районах Ставропольского края. С сентября 1961 года по февраль 1968 года работал медбратом в Ставропольской краевой клинической психиатрической больнице, одновременно являясь студентом Ставропольского медицинского института. С 28 марта 1968 года по 15 февраля 1972 года он являлся врачом-ординатором, затем заведовал 6-м мужским отделением больницы. С 8 октября 1973 по 26 мая 1987 года В.И. Афанасов работал в должности главного врача больницы.
В этот период особенно укрепились связи Ставропольской психоневрологической больницы с Московским институтом судебной психиатрии им. Сербского. Ученые института постоянно приезжали в Ставрополь, где участвовали в судебно-психиатрических экспертизах, проводили творческие встречи с врачами Ставропольской психиатрической больницы, консультировали больных. Медперсонал Ставропольской больницы прослушал цикл выступлений научных сотрудников института им. Сербского. Был проведен ряд встреч с работниками кафедр психиатрии Центрального института усовершенствования врачей.
В сентябре 1978 года в Ставрополе состоялась IV Всероссийская конференция по детской психиатрии и невропатологии. Собралось около 70 ведущих специалистов из многих городов России. С основным докладом «О состоянии и перспективах развития детской психоневрологической службы в Ставропольском крае выступил Афанасов В.И., содокладчиками были врачи Ставропольской психбольницы Ф.И. Грудев и Е.П. Левина. На 1 января 1980 в Ставропольской психбольнице было врачей – 118, среднего медперсонала – 447, младшего – 700, административно обслуживающего – 241.
Внебольничная помощь, начиная с 1949 года, осуществлялась как врачами диспансерного отделения, так и врачами отделений психиатрической больницы. Само диспансерное отделение находилось в центре города, по ул. Дзержинского, № 91. Здесь работали четыре врача, каждый из которых был закреплен за городскими участками. Всего под их наблюдением к началу 80-х годов находилось 4710 больных (3790 взрослых и 920 детей).
Особое место в работе Ставропольской психоневрологической больницы занимала аптека в главном корпусе и в Октябрьском отделении. К началу 80-х годов штат аптеки состоял из 7 провизоров, 5 фармацевтов и 7 человек подсобного персонала. Как в главном корпусе, так и в Октябрьском отделении имелись сушильные шкафы, автоклавы, бюреточные установки, электрические моющие машинки, машинки для обкатки пенициллиновых флаконов, 4-местные ассистентские столы с подведенными мощными дистилляторами Д-25, рефрактометрами и пр. Аптеки располагали мелким инвентарем и большим выбором готовых лекарственных препаратов.
В 1986 году в новом лечебном корпусе на 1-м этаже было открыто отделение дневного стационара на 50 мест. Планировалось госпитализировать сюда пациентов с подострыми и хроническими заболеваниями, состояние которых не требовало круглосуточного наблюдения и интенсивного лечения, но которые нуждались в лечебно-диагностической специализированной помощи. Первое время больные переводились в дневной стационар на долечивание из острых отделений или поступали по направлению врачей диспансерного отделения на ранних стадиях заболевания.
Ежедневно в среднем трудовой терапией было охвачено более 700 человек больных. Это работа в мастерских больницы: швейной, сапожной, галантерейной, тарной, конвертной, а также на сельхозработах и по больнице – в прачечной, столовой, складах и пр. Прибыль больницы по трудовой терапии в год составляла от 70 до 80 тыс. рублей, которые шли на больничные нужды.
С 26 мая 1987 года Василий Иванович Афанасов оставил пост главного врача и перешел работать врачом-психиатром на краевой приём в диспансер. Он умер 1 мая 1996 года.

Подсобное хозяйство Ставропольской психиатрической больницы начала 70-х годов состояло из трех участков – Ставропольского, сегодня – Северо-Западный район, Октябрьского и Грушевого. Всего за больницей было закреплено 1557 гектаров земли. Из них: 570 пашни, 255 сенокосов, 41 садов, 447 пастбищ и 29 гектаров лесополос.
Сельхозкультур высевали озимую пшеницу и ячмень, овес, гречиху, кукурузу, подсолнечник, выращивали картофель, овощи. В хозяйстве имелось: 358 голов крупного рогатого скота, 122 коровы, 300 свиней, более 1000 овец, 30 лошадей, 80 ульев. Было и большое поголовье молодняка: 380 поросят, 130 телят и др.
Ежедневно работали по больнице 330-350 чел., из них на хозяйственных работах было занято 230-290 чел., в подсобном хозяйстве – от 60 до 70 человек.
По-прежнему работали многочисленные мастерские больницы, в том числе выполнявшие заказы предприятий городов. Так, к примеру, в Октябрьском отделении больницы изготовлялись сумки-авоськи для фабрики «Восход» или ящики под бутылки для пивоваренного завода.
Тем не менее 28 марта 1975 года было принято решение Ставропольского горисполкома за № 270 «О ликвидации подсобного хозяйства Ставропольской психоневрологической больницы». В решении говорилось, что для выполнения недостающей потребности в кормах у подсобного хозяйства Ставропольского треста столовых в Ставропольской психоневрологической больнице изъяли земельный участок площадью в 1530 га и передали тресту все основные средства, закрепленные за этим участком. Это различные строения, сельхозтехника и пр.
Таким образом, у Ставропольской психоневрологической больницы были отобраны все земли хутора Грушевого и ранее прикрепленные к Октябрьскому филиалу. Это, в конечном итоге, привело к свертыванию деятельности многолетней работы на подсобном хозяйстве больницы. За больницей оставалась незначительная земельная площадь вблизи Главного корпуса и в Октябрьском филиале.
К середине 80-х годов лечебно-производственные трудовые мастерские работали на самостоятельном балансе для организации хозрасчетной деятельности и в целях развития объемов производства.
Все это привело не только к ухудшению постановки трудовой терапии, но и к сокращению прибыли и оборотных средств для самой больницы, а также к уменьшению размеров вознаграждения участвовавших в производительном труде больных и ухудшению возможности их разнообразного и калорийного питания.
Еще в 1969 году вблизи психбольницы был заложен первый камень будущего Северо-Кавказского государственного технического университета. В 1978 году здесь был введен в эксплуатацию главный учебно-лабораторный корпус. Одновременно техническому университету была передана почти вся сельскохозяйственная территория больницы, где началось строительство трех девятиэтажных строений под общежитие студентов, земля для устройства студенческого стадиона и планируемых в дальнейшем новых учебных корпусов. На еще остававшейся земле Октябрьского филиала вскоре, как грибы после дождя, стали вырастать частные особняки, так как город начал здесь большую застройку как многоэтажками, так и частными строениями.
На фото бывшее овощехранилище больницы, высота которого позволяла проезжать грузовой машине.

С 3 августа 1987 года по август следующего года главврачом больницы становится Рубен Георгиевич Айрапетов. Он родился 7 ноября 1945 года в с. Солдато-Александровском Воронцово-Александровского района Ставропольского края. Вскоре после окончания Ставропольского государственного мединститута, в 1968 году, и полугодовой работы врачом-хирургом в г. Зеленокумске Советского района он был направлен приказом крайздравотдела № 33-к от 23.01.1969 года на работу в психиатрическую больницу № 1.
С 31 января 1969 года Айрапетов Р.Г. прошел первичную специализацию по психиатрии и перевелся в 5-е мужское отделение врачом-ординатором. 16 ноября 1973 года был назначен заведующим 6-м мужским отделением. Одновременно он готовил к защите кандидатскую диссертацию на тему «Практика психиатрической помощи населению и ее организационные формы». В марте 1975 года Айрапетов защитил диссертацию и в феврале 1976 года получил диплом кандидата медицинских наук. С 1972 года он активно участвовал в общественной работе больницы, являясь руководителем комсомольской организации. 1 февраля 1979 года Айрапетов Р.Г. был зачислен внештатным научным сотрудником Центрального ордена Трудового Красного Знамени НИИ судебной психиатрии им. Сербского. 1 ноября 1984 года он назначается на должность заместителя главного врача по медицинской части. В апреле 1987 года был награжден значком «Отличник здравоохранения». 25 мая 1987 года на него было возложено исполнение обязанностей главного врача, а с 3 августа 1987 года Айрапетов Рубен Георгиевич приказом крайздравотдела № 1048-к утвержден в должности главного врача больницы. В этом же году он успешно защитил докторскую диссертацию и, получив диплом доктора медицинских наук в августе 1988 года, участвовал в конкурсе на замещение вакантной должности заведующего кафедрой психиатрии Горьковского государственного медицинского института. Он возглавлял больницу в течение года и, по воспоминаниям сотрудников больницы, был грамотным и требовательным руководителем.
По итогам выборов, решением коллегии управления здравоохранением от 15 сентября 1988 года и приказом по управлению здравоохранения Ставропольского края от 16.09-1988 года Можейко А.А., занимавший должность заведующего 11-м мужским отделением, вступил в должность главного врача краевой психиатрической больницы № 1. 19 октября 1988 года Айрапетов Р.Г. был избран заведующим кафедрой психиатрии Горьковского государственного медицинского института.

Решением коллегии управления здравоохранением от 15 сентября 1988 года и приказом по управлению здравоохранения Ставропольского края от 16.09-1988 года Можейко Александр Александрович вступил в должность главного врача больницы.
Он родился 1 апреля 1953 года. В 1976 году окончил Ставропольский государственный мединститут, в 1976-1977 годах проходил интернатуру по психиатрии, а в 1982 году окончил заочную аспирантуру на кафедре психиатрии Ставропольского мединститута. В психиатрической больнице работал с 1976 года. В декабре 1984 был года назначен на должность заведующего 11-м мужским отделением, а в спустя четыре года стал главным врачом.
В период его руководства начинается строительство нового корпуса диспансерного отделения и приемного покоя, реконструкция здания пищеблока и пристройки к рентген-кабинету на территории главного корпуса больницы. До 1993 года в рамках капитального ремонта производится замена теплотрассы Октябрьского филиала и главного корпуса, трубопровода горячей и холодной воды в главном корпусе, приемном покое и соматическом отделении. Выполнен капитальный ремонт 3, 4, 5, 6, 7 и 11-го мужских, б, 7-го женских отделений, физиокабинета и фойе главного корпуса. В 1995 году на главном корпусе отремонтирована кровля и покрыта жестью.
В 1991 году городская станция «Скорой помощи» вместе с автомобилями «скорой помощи» передала краевой психиатрической больнице № 1 штаты бригады «скорой помощи» – выездную и для транспортировки больных, чтобы в составе больницы функционировала специализированная психиатрическая бригада «скорой помощи».
В 1991-1992 годах по инициативе руководства больницы проводится пять краевых совещаний с врачами-психиатрами по актуальным вопросам психиатрии при переходе на новые хозяйственные отношения, а также семинар с участием сотрудников Московского НИИ психиатрии по теме: «Вопросы оказания психиатрической помощи на современном этапе». С целью обмена опытом сотрудники больницы выезжают в психиатрические учреждения Краснодара, Москвы, Ростова-на-Дону, республик Коми и Калмыкии. Также психиатрами края широко обсуждался проект Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании». Рекомендации по указанному документу были направлены в Министерство здравоохранения РФ.
В 1992 году президент России Б.Н. Ельцин подписал Закон РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании, и больница начала перестраивать свою работу и работу психиатрической службы края в соответствии с новым законом, принятым в первую очередь в интересах защиты прав пациентов.
В 1989 году открылось центральное стерилизационное отделение (ЦСО). На бюджетной основе был создан кабинет зубопротезирования, в 1993 году было создано психоинфекционное отделение на 20 коек.
Одновременно катастрофически снижается уровень финансирования по таким статьям расходов, как питание, медикаменты, текущие расходы на приобретение хозяйственных товаров и дезсредств. Снижается уровень финансирования по заработной плате с начислениями, тем не менее задержек выплаты заработной платы еще нет (в стране и крае уже имеют место задержки выплаты зарплаты на 3-10 месяцев). В 1995 году выходит приказ МЗ РФ № 27, утверждающий штатные нормативы для психиатрических учреждений, но в краевом бюджете уже не было средств на введение дополнительных ставок в соответствии с этим приказом. Бригадный подряд, как передовая форма оплаты труда, потерял свою стимулирующую функцию, так как, по независящим от персонала причинам, резко снизился уровень качества лечения и ухудшились условия пребывания больных в стационаре.
В 1994 году сложилась угрожающая ситуация со снабжением больницы продуктами питания. Меню на 1 больного в день до такой степени являлось скудным и однообразным, что суточные натуральные нормы питания в день выполнялись на 30%, а по таким видам важнейших продуктов, как мясо, рыба, овощи, – на 20%. В меню преобладали каши (перловка, горох, пшено). Сыр, масло сливочное, сахар, яйца зачастую отсутствовали. В некоторых отделениях (детском, соматическом, туберкулезном, подростковом и т.д.) персонал приносил домашние консервы, хлеб и булочки, чтобы дополнить скудное меню. Больным разрешалось в летнее время собирать урожаи с фруктовых деревьев, растущих вокруг корпусов и на территории заброшенного больничного сада (яблоки, груши, сливы, алычу, орехи), чтобы затем на пищеблоке приготовить компоты.
В то же время больница ежегодно перевыполняла все плановые показатели по количеству койко-дней, посещений к врачу, вызовов по «скорой помощи». Ведь расширение сети и строительство нового корпуса было возможно в то время не столько в связи с малыми фактическими площадями на 1 сметную койку (3,5 кв. м вместо 7 кв. м по нормативу для психиатрических коек), а в связи с ростом объемов оказания медицинской помощи.
Приказом управления здравоохранения края от 28 января 1994 года № 05-02/34 больнице присвоен статус клинического лечебно-профилактического учреждения, она переименовывается в Ставропольскую краевую клиническую психиатрическую больницу № 1 и становится базовым учреждением для таких учебных заведений, как Ставропольский государственный медицинский институт (кафедра психиатрии, психотерапии, факультет усовершенствования врачей) и Ставропольское медицинское училище. В 1994 году принимается также новый устав больницы.
В условиях дефицита финансовых средств край-здравуправление было не в состоянии дополнительно вводить штаты и увеличивать финансирование под создание новых, специализированных отделений, работу которых приходится организовывать тем же персональным составом при том же уровне заработной платы, но с многократно возросшей нагрузкой и ответственностью. И это при том, что была больница укомплектована кадрами всего на 40% к новым штатным нормативам.
Производились многочисленные кадровые перестановки. Проводилась активная ротация врачебных и сестринских кадров, что вызывало массу негативных эмоций в условиях нарастающей нестабильности в обществе и снижения качества жизни как персонала, так и пациентов. Вышестоящие инстанции разных уровней были «заваленными» многочисленными жалобами, анонимками как сотрудников больницы, так пациентов и их родственников. На больницу обрушился настоящий шквал комплексных проверок, финансовых ревизий. Коллективу приходилось выполнять свою задачу по осуществлению лечебно-диагностического процесса в условиях отрицательного психологического климата и постоянного стресса. Остановилась и научная работа. Произошел разрыв отношений с кафедрой психиатрии. Больница перестала участвовать в жизни страны и замкнулась исключительно на решении собственных проблемах.
Это был сложный период, как для всей страны, так и для больницы в частности. По сути приходилось строить все с нуля на руинах большого государства. И то, что больница продолжала принимать пациентов и оказывать помощь в условиях жесткого экономического и социального кризиса, заслуга каждого члена коллектива больницы.
В августе 1997 года больницу возглавил Александр Иванович Кривко, работавший ранее заместителем главного врача по медицинской части.

В феврале 1994 года лечебно-производственные мастерские после банкротства в конце 1993 года уже без каких-либо оборотных средств и без большей части имевшегося раньше оборудования вернулись на баланс краевой психиатрической больницы №1. Самостоятельная хозрасчетная деятельность ЛПМ на правах юридического лица, осуществлявшаяся на основании постановления главы администрации города Ставрополя № 1398 от 3 сентября 1992 года, была прекращена с 26 января 1994 года. А на базе мастерских при больнице открылось отделение реабилитации на 280 посадочных мест с общим штатом работников в количестве 45 единиц, из которых 17,25 штатных единиц – это дополнительный штат административно-хозяйственного персонала из числа ликвидированной структуры. В том числе, по согласованию с крайздравуправлением, была введена должность заместителя главного врача по реабилитации, на которую был принят бывший руководитель ЛПМ Вадим Романович Тарасюк. Приказ крайздрава предписывал назначить комиссию по приему-передаче основных средств и материальных ценностей с баланса ЛПМ на баланс больницы, а также разрешал 60% средств, полученных впредь от хозрасчетной деятельности подразделения, направлять на возмещение материальных затрат. Это был единственный выход из сложившейся ситуации, уже после того как с согласия руководства больницы лечебные мастерские отделились на правах самостоятельного юридического лица, обанкротились и покрыли убытки, распродав почти все свое имущество, десятилетиями нажитое в составе психиатрической больницы.
Для проведения трудовой терапии в тех формах, в которых она существовала в доперестроечные времена, не остается никакой материально-технической и финансовой базы. Перед руководством больницы стояла задача сохранить кадровый потенциал ЛПМ и обеспечить непрерывный процесс реабилитации и трудовой занятости хотя бы части пациентов. Так, мастерские, рассчитанные на 280 посадочных мест, ежедневно посещали только 12-20 амбулаторных больных. Больные стационара, физически ослабленные из-за недостаточного питания и неспособные к производительному труду в цехах ЛПМ, из-за недостаточного обеспечения медикаментами, практически прекратили посещение мастерских. Получать в таких условиях прибыль от хозрасчетной деятельности ЛПМ, не имея средств на приобретение сырья, переоснащение цехов новым оборудованием и ремонт имеющегося, а также на проведение капитального ремонта помещений, больница уже не могла. Часть помещений ЛПМ, как в главном корпусе, так и на филиале, пустовало. И руководство больницы по согласованию с вышестоящими организациями приняло решение часть помещений сдать в аренду частным предпринимателям, а в административное здание мастерских впоследствии (в 1998-2000 гг.) перевели финансовую службу, архив больницы, аптечный склад, библиотеку.
К сожалению, аналогичная участь постигла лечебно-производственные мастерские в других психиатрических учреждениях края и страны в целом. Такие подразделения при психиатрических больницах просто перестали существовать. В Ставропольской краевой психиатрической больнице № 1 ЛПМ, как структурное подразделение, на протяжении последующих пяти лет трижды меняли название, переживали сокращение штата, изменение источника и принципов финансирования. Должность зам.главного врача по реабилитации после ухода из больницы Тарасюка В.Р. заменяется на должность начальника ЛПМ. Закрываются цеха – галантерейный, сапожный, тарный. В составе ЛПМ к началу 1995 года частично функционируют только швейный и картонажный цеха, которые в основном ориентируются на выполнение заказов для больницы (постельные принадлежности, медицинские халаты, конверты для медканцелярии и пакеты для ЦСО).
Постановлением Правительства РФ № 522 от 25 мая 1994 года «О мерах по обеспечению психиатрической помощью и социальной защите лиц, страдающих психическими расстройствами» была установлена правовая база для деятельности ЛПМ как структурного подразделения больницы, что дало возможность «узаконить» хозрасчетную деятельность ЛПМ в новых рыночных условиях. Этим же документом предписывалось в Ставропольском крае открыть общежитие для психически больных на 50 мест, но эта идея так и осталась «на бумаге» – в связи с отсутствием помещений и финансовых средств на её реализацию. Наименование подразделения также претерпело изменения и было переименовано из отделения реабилитации снова в ЛПМ, что приближало его к реальному выполнению своих изначальных функций – трудовой реабилитации пациентов, обучению их новым профессиям и получению дополнительных доходов для покрытия нужд больницы.
На фотографии: персонал трудмастерских на демонстрации, 1983 год. Слева направо: директор ЛПМ Тарасюк Вадим Романович, заместитель главного врача Сумина Майя Федоровна и сотрудники ЛПМ.

С августа 1997 года коллектив психбольницы возглавил Александр Иванович Кривко, работавший ранее заместителем главного врача по медицинской части. Он родился 23 февраля 1959 года. В 1982 году окончил Ставропольский государственный медицинский институт, затем в 1983 году прошел интернатуру по специальности «Психиатрия» на базе 1-го мужского отделения больницы. В период обучения в мединституте он работал санитаром в больнице, где и определился с окончательным выбором специализации. После окончания интернатуры в 1983 году был принят на должность врача-психиатра 7-го мужского отделения. С 1987 по 1989 год был переведен инструктором идеологического отдела Ставропольского городского комитета КПСС. Затем в 1989 году вновь перешел работать в больницу врачом-психиатром, а с августа 1989 года стал заведующим 5-м мужским отделением. В 1990 году был назначен на должность заместителя главного врача по лечебной работе (Октябрьский филиал). В этот же период Кривко А.И. был избран председателем профсоюзного комитета больницы и более шести лет сочетал работу администратора и профсоюзного лидера крупнейшего учреждения здравоохранения края. 9 августа 1997 года приказом управления здравоохранения Ставропольского края он был назначен на должность главного врача больницы, сменив на этом посту Можейко А.А., переведенного на должность заместителя главного врача по лечебной работе (Октябрьский филиал).
И, как говорил сам А.И. Кривко, «настало время выживать и отстаивать интересы больницы». А вот «отстаивать» приходилось многие позиции. Например, специализированную психиатрическую бригаду «скорой помощи» в составе больницы, которую вместе со штатами и автотранспортом пытался «забрать» городской отдел здравоохранения и передать в ведение городской станции «Скорой помощи». В то время в стране многие краевые и областные психиатрические больницы лишились бригад «скорой помощи в своей структуре. «Отстаивать» приходилось и Октябрьский филиал больницы, в шести отделениях которого по ул. Октябрьской, 233, города Ставрополя находилось до 340 пациентов, в то время как Ставропольская Епархия Русской Православной Церкви настаивала на немедленной передаче территории бывшего Иоанно-Мариинского монастыря.
На фоне разразившегося жесточайшего финансового кризиса, разразившегося на всей территории России,в связи с «обвалом рубля» и катастрофическим ростом инфляции, денежное финансирование больницы осуществлялось только на заработную плату, и то с задержками. Так, на конец 1998 года задолженность по зарплате составляла 3 месяца. Было введено даже распределение очередности выплаты средств на заработную плату с участием профкома больницы. Так, в первую очередь зарплату получали малооплачиваемые категории персонала – санитарки и медсестры, а также рабочие АХЧ. Задолженность по зарплате имели только врачи и специалисты больницы, а также все руководящие работники. Счета больницы были арестованы арбитражным судом. Фактический расход в 1998 году на питание 1 больного в сутки составил 5,7 рубля, на медикаменты – 1,7 руб. В некоторых отделениях персонал приносил для больных домашние консервы и хлеб, чтобы как-нибудь пополнить скудное меню. В ежедневном меню были в основном каши (перловка, горох, пшено). Сыр, сахар, сливочное масло, яйца зачастую просто отсутствовали. Обеспеченность мягким инвентарем составляла менее 50%, износ медицинского оборудования достиг 80%. Количество коек в больнице было сокращено с 1580 до 1560 (уменьшилось на 20 коек), сокращено 17 вакантных ставок, хотя укомплектованность штатного расписания к штатным нормативам в то время составляла не более 70%. Коллектив больницы понимал сложившуюся ситуацию и продолжал выполнять свои обязанности по оказанию медицинской помощи населению, в то время как по стране прокатилась волна забастовок.
В целях улучшения лечебно-диагностической и социальной работы в штат больницы были дополнительно введены должности врачей-специалистов – инфекциониста, эндокринолога, дерматовенеролога, специалиста по социальной работе. В связи с возросшим количеством дел, рассматриваемых в арбитражном суде, а также для оказания юридической помощи пациентам, находящимся на лечении в больнице, был организован юридический отдел.
К 2000 году, наконец, наметился выход из сложившегося кризиса. Была внедрена казначейская система исполнения бюджета для обеспечения должного контроля за расходованием бюджетных средств на уровне министерства финансов края. Это потребовало вывода финансово-экономической службы больницы на качественно более высокий уровень и первоочередного приобретения компьютерной техники (вместо приобретения медицинского оборудования). Современной оргтехникой были также оснащены организационно-методический отдел, отдел кадров, диспансер.

С 26 марта 2001 года главным врачом Ставропольской краевой клинической психиатрической больницы стал Игорь Анатольевич Былим. Он родился 24 января 1950 года в г. Грозном Чечено-Ингушской АССР. Поле окончания в 1973 году Северо-Осетинского государственного медицинского института работал в должности заведующего отделением Республиканской психиатрической больницы Кабардино-Балкарской АССР, затем более 20 лет (1978 –2001 годы) возглавлял Кисловодскую психиатрическую больницу.
В первый же месяц работы в должности главного врача Игорь Анатольевич принял безотлагательные меры по лицензированию медицинской деятельности больницы, так как без этого невозможно было не только продолжать законно оказывать медицинскую помощь, но и развивать платные услуги как дополнительный внебюджетный источник финансирования в условиях острого дефицита средств. Больницу необходимо было срочно выводить из финансового кризиса.
4 апреля 2001 года больница была пролицензирована сроком на 3 года и аккредитована по второй категории, началась активная работа по разработке и внедрению дополнительных видов медицинских услуг на хозрасчетной основе. В перечень платных услуг были широко включены психологические исследования, консультирование и психокоррекция, услуги на дому по желанию пациентов и их родственников, дополнительный уход за больными, не нуждающимися в активном стационарном лечении, стоматологическая помощь и зубопротезирование, физиопроцедуры и массаж. Уже к концу 2001 года перечень платных услуг включал более 40 наименований.
За пять лет, с 2002 по 2006 год включительно, доходы от оказания платных услуг возросли с 1 до 10% от годового объема бюджетного финансировании, то есть в десять раз. Это позволило не только дополнительно увеличить заработную плату персоналу, занятому оказанием платных услуг, но и дополнительно направить значительные средства на текущие расходы учреждения.
Главный врач И.А. Былим решил возродить традицию привлечения средств добровольного пожертвования граждан и спонсоров для решения неотложных задач по улучшению материально-технического состояния лечебных отделений и служб больницы. В 2003 году на средства спонсоров было отремонтировано 1 женское отделение, преобразованное впоследствии в отделение первичного психотического эпизода, сделан ремонт сомато-психиатрического, санаторных отделений, дневного стационара, 1-го мужского, других отделений. На средства пожертвований ежегодно приобретался мягкий инвентарь, мебель для отделений, медицинское и бытовое оборудование, компьютерная техника.
За три года материальная база и даже внешний вид больницы намного улучшились. Газоны, еще недавно заросшие сорной травой, вновь по весне запестрели цветами, старые, засохшие деревья в парке были убраны и заменены новыми посадками саженцев. Были заменены или обновлены фасады и входы в лечебные корпуса.
Известный врач, кандидат медицинских наук, доцент Ставропольской медицинской академии, заслуженный врач Российской Федерации Борис Теватросович Ованесов пишет:«С назначением на должность главного врача Ставропольской краевой клинической психиатрической больницы кандидата психологических наук, заслуженного врача Российской Федерации, главного психиатра края И.А. Былима стала меняться структура психической помощи больным. В лечебную практику внедрены новые методы исследований. Была также приобретена новая аппаратура, развернуты кабинеты клинических психологов по диагностике и реабилитации пациентов. С помощью современных методов исследований и лечения психических заболеваний созданы условия для минимального пребывания больного в стационаре. Была сформирована единая система психиатрической помощи не только в городе, но и в Ставропольском крае в целом. Психиатрическая служба города и края постоянно развивалась, совершенствовались методы лечения психических заболеваний, ориентируясь на достижения медицинской науки и психиатрии в частности, В последние годы она вышла на новый уровень своего развития, и это, прежде всего, связано с появлением нового поколения медикаментов для лечения психических заболеваний. К ним следует отнести атипичные нейролептики, которые относятся к новейшим достижениям современной психофармакологии. Изменение структуры психических заболеваний ставит перед психиатрами задачи нового подхода к методам лечения особенно таких заболеваний, как депрессий и психогенных расстройств, которые стали самыми распространенными заболеваниями».

Об изменениях в работе Ставропольской краевой клинической психиатрической больницы № 1 вспоминает старейший работник больницы – Лев Григорьевич Гуревич, заведующий отделением, кандидат медицинских наук:«26.03.2001 г. главным врачом больницы назначен И.А. Былим, до этого главный врач Кисловодской психиатрической больницы. С его приходом жизнь больницы оживилась, перестраиваясь в соответствии с современными требованиями. Благоустраивается сохранившаяся территория, восстанавливается больничная ограда. Проводится ремонт отделений и служб. Расширена служба стационарной и амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы. Внедряются современные медикаменты. Заметно сократились сроки пребывания пациентов в стационаре, упор переносится на амбулаторное лечение, без отрыва больных от социальной среды. Врачам опять читают лекции профессора ведущих психиатрических институтов и клиник страны. На врачебных конференциях заслушиваются тематические доклады, обсуждаются сложные в диагностическом отношении случаи заболеваний.
Произошли изменения в структуре психиатрической помощи населению. В больнице появился штат психологов, которые вносят свой вклад в диагностику и лечение заболеваний. Растет количество врачей, применяющих психотерапевтические методы, которые распространяются и на родственников пациентов. Штат социальных работников прилагает усилия для реабилитации больных.
В центре внимания – борьба со стигматизацией (отторжением обществом) психически больных и психиатрических учреждений. Старые предрассудки и страхи мешают больным своевременно обращаться за квалифицированной медицинской помощью. Люди обращаются к знахарям, колдунам, экстрасенсам и попадают в поле зрение врача, когда болезнь уже запущена и плохо поддается лечению. Двери больницы открылись для представителей общественности, корреспондентов газет, телевидения и радио. Сотрудники выступают в средствах массовой информации. Все это способствует преодолению страха перед психиатрической службой.
Шире внедряются принципы нестеснения больных. Они участвуют по желанию в работах на территории и в лечебно-производственных мастерских. Систематически организуются экскурсии в парки, сады, музеи.
Крепнут связи с психиатрами Москвы. Завязаны прочные связи с психиатрами, психологами и социальными работниками Норвегии и Канады. Несколько раз в год принимают коллег из-за рубежа. С докладами выступают гости и врачи края. Происходит взаимополезный обмен опытом, обучение.
Больница выходит на путь современного развития структуры психиатрической помощи. При улучшении финансирования и материальной базы Ставропольская психиатрическая больница и вся психиатрическая служба края могут в короткий срок выйти на уровень требований мировых стандартов».
В результате проведенных преобразований, в апреле 2004 года при очередном лицензировании больницы был получен сертификат № 00095 от 15.04.2004, в соответствии с которым ГУЗ «Ставропольская краевая клиническая психиатрическая больница № 1» была признана соответствующей нормативным требованиям и аккредитована по 1-й категории. Была получена лицензия Министерства здравоохранения РФ на право осуществления всех видов судебно-психиатрических экспертиз. В 2006 году больница была аккредитована на проведение клинических исследований.

В 2001 году была расформирована патопсихологическая лаборатория, что положило начало реорганизации психологической службы. В штат каждого структурного подразделения в соответствии были введены должности клинических психологов и социальных работников.
За пять лет (с 2001 по 2006 годы) численность клинических психологов в больнице увеличилась с 5 до 40 человек, численность социальных работников и специалистов по социальной работе – с 2 до 20 человек. Были созданы психологическая и социальная службы во всех специализированных учреждениях края, оказывающих психиатрическую помощь.
В конце 2002 года был открыт блок интенсивной терапии. На его базе в марте 2003 года было организовано отделение гравитационной хирургии крови, которое возглавил врач анестезиолог-реаниматолог Задремайлов Григорий Вячеславович. В отделении были внедрены методы эфферентной терапии и возобновлена электро-судорожная терапия (ЭСТ). Разработано и внедрено проведение ЭСТ в амбулаторных условиях.
В диспансерном отделении был открыт кабинет социально-психологической помощи и стала функционировать телефонная «горячая линия», а также геронтологический и эпилептологический кабинеты (в рамках участковой службы по г. Ставрополю).
В 2003 году на базе 9 мужского отделения в Октябрьском филиале (заведующий Александр Юрьевич Багуцкий) было организовано отделение с профилем психосоциальной реабилитации (реабилитационное отделение). На базе 1 женского отделения открыто отделение «первого психотического эпизода», которое возглавил ассистент кафедры психиатрии СГМА, врач-психиатр высшей категории, кандидат медицинских наук Шикин Юрий Михайлович. С мая 2004 года на базе диспансерного отделения открывается краевой эпилептологический кабинет (заведующая Мурадова Ирина Валерьевна).
Для улучшения оказания специализированной помощи в дневном стационаре с 1 января 2007 года в больнице функционируют два подразделения дневного стационара – для лечения пограничных состояний на 75 мест и для лиц, страдающих хроническими психическими заболеваниями (реабилитационный центр на 25 мест на базе ЛПТМ). Дневной стационар для лечения пограничных состояний возглавил Константин Эдуардович Больбат, а реабилитационный центр – Ольга Геннадьевна Бычкова.
В 2005 году диспансерное отделение было реорганизовано в два структурных подразделения. Диспансер для взрослого населения с бригадой скорой помощи возглавила Левкович Марина Николаевна, а детский диспансер – главный детский внештатный психиатр края Косова Татьяна Нестеровна.
С 2003 года с целью проведения непрерывного процесса обучения стали проводиться семинары для новых сотрудников больницы «Основы деятельности Ставропольской краевой клинической психиатрической больницы № 1». Реализовывалась двухгодичная Канадско-Российская программа по изучению посттравматических стрессовых расстройств. Ежегодно проводилась Российско-Норвежская конференция «Общество и психическое здоровье». Были проведены обучающие семинары по мультисемейной терапии и тренингу социальных навыков. Еженедельно проводились групповые супервизии, методические заседания и собрания сообщества психологической службы. Ежемесячно проводились заседания краевой психиатрической ассоциации. Было создано первое в России локальное отделение Международного общества психотерапии шизофрении и других психозов.
Для студентов вузов и медицинского колледжа проводились экскурсии по отделениям больницы с подробным обзором современных методов психосоциальной реабилитации. Студенты знакомились с историей и традициями больницы, пользовались возможностью принимать участие в регулярных профессиональных мероприятиях, проходящих в больнице. Также они привлекались в качестве волонтеров к работе с больными, под руководством специалистов отделений принимают участие в социально-реабилитационных мероприятиях отделений (арттерапия, иппотерапия, терапия занятостью, досуговые мероприятия, прогулки с пациентами). Для координации и планирования волонтерской работы в апреле 2006 года была проведена конференция «Форум волонтеров», в которой приняли участие около 80 студентов ставропольских вузов.
Для эффективной деятельности была необходима организация непрерывного обучения персонала больницы. Обучающие мероприятия в 2003-2005 годах реализовались в рамках развивающихся на базе больницы крупных международных проектов сотрудничества со специалистами психиатрического сервиса Норвегии и Канады, под руководством сотрудников Московского НИИ психиатрии (руководитель – профессор, доктор медицинских наук Гурович Исаак Яковлевич). Так, семь специалистов больницы прошли обучение в двух Канадско-Российских программах «Общественная реабилитация в психиатрии» в Москве на базе НИИ психиатрии.
В июне 2005 года на базе было проведено XIV Всероссийское совещание по судебной психиатрии «Организационно-методические и клинические аспекты объективизации диагностики в судебной психиатрии» под руководством НИИ им. В.П. Сербского, ведущих психиатров страны, международных делегаций. В рамках проведения конференции директор Института судебной психиатрии им. В.П. Сербского академик Татьяна Борисовна Дмитриева и министр здравоохранения Ставропольского края С.Л. Вардосанидзе сделали обход всех отделений больницы и отметили, что положение в больнице значительно улучшилось, вопросы судебно-психиатрической экспертизы и организации принудительного лечения решаются на высоком качественном уровне.
На фотографии 1-й ряд слева направо Андреева Ольга Ивановна, зам.главного врача по судебно-психиатрическим экспертизам; Дмитриева Татьяна Борисовна, директор Института судебной психиатрии им. В.П. Сербского; Щетинина Галина Михайловна, зам. главного врача по мед. части; Больбат Константин Эдуардович, председатель профсоюзного комитета. 2-й ряд слева направо Корюкин Алексей Михайлович, зам. главного врача по психологической и социальной работе; Былим Игорь Анатольевич, главный врач больницы; Кривко Александр Иванович, зам. главного врача по мед. части; Кундухова Татьяна Всеволодовна, зам. главного врача по мед. части и клинико-экспертной работе.

Важная страница в истории больницы – работа психолого-психиатрических бригад по ликвидации последствий чрезвычайных происшествий в нашем регионе. Бригады специалистов выезжали в Беслан, Буденновск, Кисловодск, Ессентуки, Железноводск, Чеченскую Республику, станицу Барсуковскую Ставропольского края. В начала века в крае, как в стране, так и во всем мире получила развитие «медицина катастроф» и специалисты больницы были в числе первых, кто приезжал на место трагедий и работал людьми, пережившими страшное и имевшими посттравматические стрессовые расстройства.
Свою подготовку по оказанию психолого-психиатрической помощи сотрудники больницы показали на практике, работая с людьми, пережившими катастрофическое наводнение в Кочубеевском районе летом 2002 года.
При терактах в Кисловодске и Ессентуках в тесном контакте с местной администрацией было организовано оказание психолого-психиатрической помощи как в поликлинических условиях, так и в стационарах, где находились пострадавшие с данными травмами. Психологи и психотерапевты больницы работали по графику посменно, чередуя дежурства с местными психиатрами. За пострадавшими устанавливалось постоянное наблюдение. Помощь оказывалась людям, участвовавшим в эвакуации пострадавших с места взрыва, очевидцам трагедии.
Начинался этот горький опыт с Буденновска, подвергшегося 14 июня 1995 года беспрецедентной атаке террористов. 17 июня 1995 года в 9 часов утра в больницу приехали представители управления здравоохранения края. Они сообщили дежурной смене информацию о случившемся и сказали, что на месте необходима помощь специалистов в области психиатрии. Принимать решение нужно было немедленно. Вскоре из краевого центра взял курс на Буденновск самолет с группой врачей, в числе которых были заведующий отделением принудительного лечения специализированного типа Косов Валерий Михайлович, врач судебно-психиатрический эксперт отделения стационарной экспертизы Смолий Игорь Федорович, заместитель главного врача по медицинской части Боблов Юрий Николаевич.

«17 июня 1995 года, в субботу, я работал в отделении по графику. Из приемного отделения около 9 часов утра было сообщено, что приехавшие сотрудники из управления здравоохранения администрации Ставропольского края собирают всех врачей на экстренное совещание. Нам объявили, что чеченскими боевиками во главе с Шамилем Басаевым осуществлен захват Буденновской ЦРБ (центральной районной больницы) и, в частности, родильного дома, с находящимися там пациентами и сотрудниками. Вследствие чего возникла необходимость командировать для оказания первой медицинской помощи в город Буденновск медицинских работников и конкретно врачей-психиатров.
Добровольцам – врачам больницы Боблову Ю.Н., Косову В.М. и Смолий И.Ф. сотрудниками управления было предложено заехать на несколько минут домой, успокоить родных, взять предметы личной гигиены и отправиться в управление, где формировалась группа врачей различных специальностей для выезда на место трагедии. После получения командировочных удостоверений и наставлений нас, врачей, в количестве 20 человек отправили в аэропорт. На большом транспортном самолете мы были доставлены на военный аэродром г. Буденновска.
Поразило большое скопление военной техники, снарядов и военнослужащих. Нас посадили в закрытый военный ГАЗ-66 и доставили непосредственно в поликлинику, где военные проверили документы, и мы поступили в распоряжение начальника штаба. Здание поликлиники было окружено военнослужащими, машинами скорой помощи, выход за пределы прилегающей территории был запрещен. Все прилегающие к поликлинике пути были также оцеплены военными и боевой техникой. Внутри 6-7-этажного здания уже находилось большое количество людей в белых халатах и гражданской одежде. Там нас определили в группу, которая должна была оказывать первую психологическую и психиатрическую помощь.
В течение всего дня и ночи мы наблюдали за ходом боевых событий, постоянно слышали выстрелы и взрывы из находящейся рядом больницы и отвечали на вопросы родственников заложников. Обстановка была крайне напряженная, так как информация из захваченной больницы поступала скудная. Ближе к вечеру на приемно-сортировочный пункт стали поступать первые освобожденные заложники, которые выглядели очень усталыми, изнеможенными. Это были женщины с детьми и медицинские сотрудники старшего возраста. После первичного осмотра большую часть пострадавших эвакуировали в близлежащие районные больницы, многие оставались ожидать освобождения своих близких, знакомых и родных. Эту категорию людей приходилось успокаивать, много беседовать с ними, элементарно – поить водой. В течение вечера и всей ночи до рассвета доставлялись группы заложников из больницы, где им оказывалась первая медицинская помощь и осуществлялась их эвакуация. Обращало на себя внимание скопление в поликлинике громадного количества медицинских сотрудников, которые в течение суток практически не спали и не ели. Все находились в ожидании окончания этого страшного события. До обеда 18 июня наблюдалось определенное затишье. Никого из здания больницы не выпускали, а через некоторое время нам сообщили, что Басаев со своей бандой покинул г. Буденновск.
Руководством штаба было принято решение врачей из г. Ставрополя транспортировать домой, а бригады скорой помощи были оставлены для дальнейшей работы, с пострадавшими.
Мы вернулись домой 18 июня 1995 года. Это был День медицинского работника».

Сотрудники больницы принимали самое активное участие в 2002 году в ликвидации последствий катастрофического наводнения, приведшего к трагедии в ст. Барсуковской Кочубеевского района Ставропольского края. Поросная Светлана Ивановна, тогда заведующая психотуберкулезным отделением, вспоминает:
«Я работаю в больнице давно и, казалось бы, видела очень многое.
И все же…
23 июня 2002 года. У меня было ночное дежурство по приемному отделению. В 22 часа были получены сведения о том, что в станице Барсуковской наводнение. Утром, когда там потребовалась помощь врачей-психиатров, я, конечно же, поехала. Увиденное зрелище стихийного бедствия лишило меня сна на довольно длительное время. Автор Толкового словаря русского языка Ожегов ограничился сухим определением наводнения – стихийное бедствие, затопление суши водой, выступившей из берегов. А мне в тот момент вспомнились строки из Лермонтовского стихотворения «Бородино»: «Смешались в кучу кони, люди…»
Это были первые часы после трагедии… Машина скорой помощи остановилась на небольшом пригорке в непролазной грязи, подъехав как можно ближе. И взору открылся залитый водой поселок. Вода покрывала дома почти до середины, но было видно, что она поднималась и гораздо выше. В воздухе кружили вертолёты. На вездеходах спасатели подвозили пострадавших к машинам, прибывшим из Ставрополя, Невинномысска, других населенных пунктов. Я опрашивала первых пациентов, беседовала с ними, а метрах в десяти от нас протекал огромный мутный поток с трупами животных (бурёнок, которых не успели выпустить из сараев, собак на цепях вместе с будками, которых не успели отвязать) и людей, которым уже нельзя было помочь… Подумать только! Ведь ещё вчера эти люди занимались своими делами, ели, спали, растили детей. А сейчас, в работе, скупая статистика: столько-то спаслось, столько-то погибло, столько-то сошло с ума…
У оставшихся в живых поведение было совершенно различное: кто-то плачет, кто-то сидит на корточках без движения, кто-то просит «сердечных капель» или «чего-нибудь от нервов». Запомнился мужчина лет пятидесяти. Громко плача, рыдая, он набрасывался на врачей чуть ли не с кулаками и требовал спасти брата. Его брат уже не дышал, и голова его застряла под воротами. Многие постройки, не выдержав напора стихии, упали, придавив людей и животных, но мужчина рыдал и обвинял медиков в их «бесчувствии».
Намного позже стало известно, что медиками было принято 8300 пациентов, пострадавших от наводнения, из них около тысячи госпитализировано. Рейс за рейсом мы перевозили пострадавших в Ставрополь, многих с синдромом переохлаждения. Помнится, везли на носилках бабушку 78-ми лет. Она не смогла уйти из дома. Когда вода стала прибывать, она сначала взобралась на стул, потом на стол, а затем на подоконник. Так и простояла всю ночь в холодной воде. Всю дорогу до города она тихонечко стонала, а по лицу медленно стекали слезы. Этим же рейсом везли мать с дочерью (матери –под семьдесят лет, дочери – за сорок). Жили они вдвоем. Когда стала стремительно подниматься вода, дочь по лестнице затащила мать на крышу дома, привязала ее к печной трубе простынями. Привязалась и сама. Просидели всю ночь в легких халатиках, так как «в чём были, в том и полезли на крышу», дрожали от холода, но спуститься за кофтами не могли – везде вода. Утром дочь кое-как спустилась с крыши, а мать снять самостоятельно не смогла – замерзла, стало плохо с сердцем, «судорогой свело всё тело, окаменела». Только когда поднялось солнце, немного согрелась. Но мать весь день до заката, пока до нее дошла очередь спасателей, находилась под палящими лучами солнца. Одну мы везли с переохлаждением, другую – с ожогами.
Для пострадавших в огромных термосах привезли пищу. Повара нашей больницы тоже приготовили и привезли горячий обед. От «вкусных ароматов» кружилась голова. А все это время кто-то искал родственников, кто-то искал виноватых, кто-то благодарил врачей и специалистов, оказывающих помощь. Именно в этом контрасте так остро обозначились понятия «сострадание», «сопереживание», «милосердие».
В ст. Барсуковской работало много врачей, психологов, медицинских сестер. Это – настоящие «сестры милосердия». У медсестры Галины Николаевны Головченко и фельдшера скорой помощи Евгения Петровича Абакумова, которые были в нашей бригаде, чувство милосердия преобладало над всеми остальными, было главным в тот момент. Они были очень внимательны к пострадавшим, успокаивали, утешали, находили нужные слова!
Мы возвращались в Ставрополь поздно вечером, а нам на смену приехала другая бригада…
От увиденного и пережитого у меня как будто что-то сломалось внутри – столько утрат, потерь, смертей, человеческого горя.
Меня ужасала тишина и спокойствие в городе, когда там творилось такое. В Барсуках «затопило сушу», а у меня «затопило душу» и захлестнули эмоции. Муж долго успокаивал меня. А может быть, это естественная реакция человека? Ведь нет ничего страшнее глухого равнодушия».

3 сентября и 5 декабря 2003 года террористами были взорваны две электрички на Кавказских Минеральных Водах. Психологи, психиатры, психотерапевты больницы на месте оказывали помощь пострадавшим в теракте. Как это было, рассказала – медицинский психолог диспансерного отделения Вера Николаевна Барышникова:
«Из средств массовой информации мы узнали о том, что 3 сентября 2003 года в электропоезде Кисловодск – Минеральные Воды был совершен террористический акт с большим количеством пострадавших. И уже 4 сентября в больнице была сформирована бригада, которая выехала на место происшествия. В бригаду входило несколько специалистов: Раевская О. Ю., Лец Я. А. – врачи-психиатры и психотерапевты; я – Барышникова В. П., Прусакова О. В., Цыбина А. В., Попова Н. Ю. – медицинские психологи; Губанова А. С. – социальный работник, психолог; Калинина А. Ю. – специалист по социальной работе. Мы пробыли там по 9 сентября.
Работа велась ежедневно. Было организовано 2 поста – психологической и психотерапевтической помощи. Один пост мы расположили в поликлинике, а второй пост – в больнице г. Кисловодска, так как основная масса пострадавших была госпитализирована в Кисловодскую городскую больницу. Прием осуществляли как амбулаторно, так и в стационаре. Выезжали также и в Ессентукскую городскую больницу. Методы психологической и психотерапевтической помощи сочетались в ряде случаев с фармакотерапией. Всего за период с 4 по 9 сентября 2003 года нами, совместно со специалистами Кисловодской психиатрической больницы, была оказана специализированная помощь 120 пострадавшим.
Для пострадавших и их родственников мы проводили психотерапевтические и психокоррекционные индивидуальные встречи, а также оказывали групповую форму поддержки. Значительная часть пациентов консультировалась неоднократно.
В ходе оказания помощи мы сталкивались с разного рода трудностями, наиболее значимые из них касались того, что у нас не было специализированной подготовки, опыта работы в чрезвычайных ситуациях. Часто приходилось действовать интуитивно, испытывая в то же время большую ответственность и эмоциональное напряжение. Так как мы испытывали огромное желание помочь людям и все же имели хорошую теоретическую базу, наша помощь была принята пострадавшими. Однако еще одна сложность заключалась в том, что многие пострадавшие не были готовы принять предлагавшуюся им психологическую поддержку (возможно, по каким-то личным соображениям). Мы несколько раз в день приходили в палаты, где людям оказывалась медицинская помощь, спрашивали об их самочувствии, об изменениях в состоянии – и постепенно они смогли говорить с нами о том, что произошло.
В большинстве случаев нам было очень тяжело слышать весь ужас, который пришлось пережить этим людям. А это были и мужчины, и женщины, и старики, и дети. Каждому хотелось хоть чем-нибудь помочь, как-то поддержать. Но вместе с этим мы оказались во власти переживаемых ими эмоций. И это самое трудное, когда ты сам испытываешь шок от услышанного, и тем не менее необходимо с ним справиться как специалистам.
Когда мы вернулись в Ставрополь, на базе больницы в октябре 2003 года был проведен семинар в рамках Канадско-Российской программы с циклом обучения по вопросам психической травмы. Были подробно освещены основы и стандарты практической работы с пережившими психическую травму. Мы принимали активное участие в работе семинара. Для нас были важны и теоретические сообщения, и обсуждение всех наших действий, и возможность поделиться своим приобретенным опытом, и всем наболевшим… Да, это был для нас богатый опыт… В ходе обсуждения и с нашими, и с канадскими коллегами нам становилось легче на душе от осознания того, что мы все-таки смогли помочь тем людям».

1 сентября 2004 года террористы-смертники произвели захват и минирование школы в Беслане, Северная Осетия. В заложники попали школьники, их родители, учителя – все, кто пришел на торжественную линейку в первый день учебного года. В момент трагедии спасатели, военные, врачи, простые люди думали только об одном – как спасти заложников, как помочь им и их близким.
Группа медицинских психологов Ставропольской краевой клинической психиатрической больницы во главе с заместителем главного врача по психологической и социальной работе Корюкиным Алексеем Михайловичем немедленно выехала в Беслан для оказания экстренной специализированной помощи пострадавшим. С ними круглосуточно на телефонной связи находились: главный врач больницы И.А. Былим и заместитель по медицинской части Т.В. Кундухова.
О том, как это было, вспоминает медицинский психолог больницы Волошина Татьяна Георгиевна:
«О трагических событиях, которые произошли 1 сентября 2004 года в городе Беслане, я узнала в разговоре по телефону, когда в рабочий перерыв созванивалась со своей мамой. Она сказала мне, что где-то в наших краях, имея в виду территорию Северного Кавказа, террористы захватили школу. Честно говоря, я даже и представить себе не могла, где же находится этот город. Не было представления и о масштабах произошедшего. Когда приблизительно в половине шестого вечера на мой мобильный телефон позвонил Корюкин А.М., заместитель главного врача по социально-психологической работе, и сообщил о том. что необходимо срочно выехать в составе группы психологов из нашей больницы и психологов МЧС в город Беслан, то я решила, что это всего лишь «учебная тревога», «проверка связи». На мои уточняющие вопросы о длительности поездки и что необходимо брать с собой, он ответил, что едем максимум на день-два, «ну возьми с собой что-нибудь перекусить на ужин, ждем через сорок минут на выезде из города, мы тебя там подберем». Уже и не помню того потока мыслей, которые пронеслись в голове, но отчетливо помню, что осознавала: там опасность, нужна кому-то помощь, нужно ехать. Думать об остальном не было времени.
Буквально через час я уже вместе с ребятами сидела в больничной «газели», которая в сопровождении машины МЧС везла нас в этот маленький городок. Всего нас выехало 8 человек: Волошина Татьяна – медицинский психолог (в тот момент я работала в отделении принудительного лечения общего типа), Иванова Инна – медицинский психолог (10-е отделение), Калядина Елена – медицинский психолог (дневной стационар), Пичурина Лидия – медицинский психолог (отделение первичного эпизода). Губанова Анна – социальный работник (диспансерное отделение), Кузнецов Алексей – социальный работник (диспансерное отделение), Корюкин Алексей –заместитель главного врача по социально-психологической работе, Семенников Алексей – водитель.
По дороге никто из нас и не предполагал, с какими профессиональными трудностями нам придется столкнуться, какое горе мы там увидим, с какими личными (в эмоциональном плане) потерями мы приедем обратно. Приехав к месту назначения глубоким вечером, мы сразу направились в местный Дом культуры, где и проработали все время до момента штурма 3 сентября. Первое глубочайшее потрясение я испытала, сделав первые шаги по самому ДК: в гробовой тишине сидели люди, много людей, очень много… Я ожидала увидеть и услышать все что угодно, представляла себе рыдающих родственников, стенающих матерей, всеобщий плач. Но стояла тишина, и было слышно, как работают люминесцентные лампы где-то наверху.
Нас сразу под свое начало взяла группа московских специалистов, приехавших из ГНЦ ССП им. В.П. Сербского (Института судебной психиатрии). Наша группа была проинструктирована лично профессором Кекелидзе З.И.. затем разбита на три звена, и надо было приступать к работе. Это сейчас мне понятно, что значит «приступить к работе», а тогда произошел в голове «раскол»: с одной стороны, есть желание помочь людям, есть теоретические знания о том, как это делать, а с другой стороны – отсутствие практического опыта и постоянный холодок по спине от того, что ты знаешь, что захваченная школа находится всего в нескольких сотнях метров от этого здания, что террористы-то совсем рядом, им до нас рукой подать.
Работа была организована следующим образом. Одно звено сменяло другое через каждые шесть часов и каждые восемь часов – после взрыва, то есть 24 часа в сутки кто-то из нас постоянно находился среди родственников, близких захваченных детей. Передать словами, какая атмосфера была в том здании, невозможно, это надо увидеть и прочувствовать самому, взглянуть в глаза, полные отчаяния и надежды одновременно. Какая помощь или какие успокоительные лекарства могут помочь матери, которая не покидает зала с того момента, когда ей стало известно, что ее дети находятся в захваченной школе, когда мать не ест и не пьет воды потому, что ее ребенок тоже этого не получает?!
И все-таки, даже когда ко мне обращались с пустяковой просьбой, не касающейся непосредственно оказания психологической помощи, я была этому рада, хотелось любыми способами оказать содействие, быть полезной, дать почувствовать этим людям, что я готова разделить их горе. Кроме всего, когда мы возвращались с дежурства, нам самим необходима была помощь, поддержка, ведь мы сами испытывали мощный стресс. И эту помощь мы получали друг от друга. В какой-то момент, не могу точно сказать – в какой именно, но все стали такими родными и близкими, что казалось, мы – одна семья. До сих пор мы очень дружны и готовы по первому зову прийти на помощь друг другу».

Медицинский психолог Иванова Инна Александровна, находившаяся в составе группы специалистов больницы и также принимавшая участие в оказании экстренной помощи пострадавшим в Беслане, вспоминает:
«В день штурма, 3 сентября, все ребята испытали еще один удар, еще одно потрясение. Когда услышали взрыв, то поняли – «вот оно – началось…». Уже потом, вспоминая и обсуждая пережитое, у всех первой была одна и та же мысль, все поняли, что взрыв прогремел именно в школе, а значит – могут погибнуть дети. Следующим сильным чувством стал страх за свою собственную жизнь – ведь мы находились в непосредственной близости от происходящего. Началась паника, люди бежали в разных направлениях, сбивая друг друга с ног. Гремели выстрелы, слышались взрывы, над площадью летали вертолеты. Страшнее всего было ожидание, ощущение неизвестности и собственного бессилия.
К месту, где мы все собрались (объединенный штаб МЧС), начали прибегать освободившиеся дети, взрослые, кого-то привозили на машинах, в каретах скорой помощи. И тут собственные переживания ушли на второй план, надо было действовать «здесь и сейчас». Хотя многим из нас до этого момента не приходилось оказывать психологическую помощь в столь экстремальных ситуациях, никто не растерялся. Уже ближе к вечеру мы работали в больнице, куда привозили раненых. Работа была четко организована, каждому подразделению был отведен определенный участок. Наша группа работала круглосуточно на «горячей линии», но в кабинет постоянно приходили люди, которые нуждались в нашей помощи (это были дети, их родители, родственники, военнослужащие). Мы оказывали консультативную помощь по телефону, также у нас были списки пострадавших и тех, кто был отправлен в больницы других городов. Самым сложным на этом этапе работы было сообщать близким адреса моргов для опознания при отсутствии искомой фамилии в списке.